Земля мертвых - [23]

Камера сменила угол, и Корсо отметил, что и черепа у всех участников сцены бритые. Будто в черной версии балета буто[28].

Жестко, грубо, но пока ничего уголовно наказуемого.

– Второй экран.

– Не понимаю, чего…

– Шевелись, Ахтар. Не испытывай моего терпения.

Появилась новая картинка. Throat gagger. Сексуальный кляп. Мужчина двумя руками открывает стоящей на коленях женщине рот и плюет туда. Спустя мгновение он грубо засовывает туда свой член и принимается совершать неистовые фрикции. Невыносимое зрелище. Пенис, с глухим звуком, словно поршень, двигающийся в глубине глотки. Хрипы и икота женщины. Слезы, слюна, блевотина…

– Все симулировано, – попытался объяснить Ахтар, беспокойно мечась в кресле.

– Твои актрисы играют чертовски правдоподобно.

Женщина пыталась закричать, но член буквально душил ее.

Отвратительно, но по-прежнему ничего противозаконного.

– Закон рынка, – в свое оправдание пробормотал индус. – Мы всего лишь реагируем на спрос…

– Третий монитор, Ахтар.

Продюсер лихорадочно забарабанил по клавишам. Корсо видел, как по его затылку струится пот. Если только это не бриллиантин, тающий на горячем черепе Нура…

Пальцы, сжимающие кастет, со всей силы бьют по лицу привязанную к косому андреевскому кресту женщину. Стальные кольца рвут кожу, обнажают мышцы, ломают кости. Потерявшая сознание девушка больше не реагирует на прямые удары, превращающие ее лицо в кровавое месиво.

– Так вот, Ахтар, – просипел Корсо, у которого мгновенно пересохло в горле, – все это потянет на арест и заключение под стражу в установленном законом порядке.

Индус выскочил из кресла и развернулся к полицейскому, внезапно перейдя в наступление:

– Да кто вы такой? Чего вы хотите? – Теперь он уже не ворковал, как прежде, а его акцент чудесным образом исчез. – Я знаю свои права. Статья первая закона от двадцать первого июня две тысячи четвертого. В ней говорится о том, что «коммуникация через электронные средства связи является независимой, что дает Интернету гарантии, предоставленные печатной и аудиовизуальной прессе относительно свободы выражения. Осуществление этой свободы может быть ограничено только в соответствии с уважением человеческого достоинства, охраной общественного порядка и защитой детей и подростков».

Пряча оружие в кобуру, Корсо улыбнулся:

– Молодец, Ахтар, выучил свой урок. Однако «уважение человеческого достоинства» не предусматривает применение ударов кастетом по лицу. В этом случае приговор за пытки и проявления жестокости придется тебе точно в масть.

Грудь Ахтара напряглась под туникой. Его лицо блестело, как огромная маслина.

– Нет, – дрожащими губами пробормотал он. – Все мои актрисы подписали контракт, в котором сказано, что они принимают условия съемок.

– То, что ты называешь «условиями съемок», является преступлением перед законом.

– Нет. Эти женщины сами согласились, и речь идет строго об их личной жизни. Семнадцатого февраля две тысячи пятого года Европейский суд по правам человека вынес постановление по иску К. А. и А. Д. к Королевству Бельгия. Дело касалось права на «личную независимость, включающую право поддерживать сексуальные отношения и располагать своим телом вплоть до действий, расцениваемых как наносящие физический или моральный ущерб или опасные для человека»…

Вот тут Ахтар прогадал: имея такую жену, как у него, Корсо прекрасно знал юриспруденцию по части садомазохизма.

– Обвиняемые забыли упомянуть, что акты жестокости были сняты на видео, а затем проданы в Сеть.

Казалось, индус обрадовался возможности поспорить со знатоком:

– В таком случае вам известно, что суд признал: предварительно данное согласие жертвы на подобные действия во время сексуальных отношений является оправдательным фактом, устраняющим правонарушение. Исходя из этого, можно совершенно законно продавать фильм.

Ахтар подошел к компьютеру, который по-прежнему показывал избиение, и положил ладонь на процессор, как скульптор – на одно из своих творений.

– Садомазохизм является частью сексуальной свободы, которая в демократическом обществе признана государством за личностью. Такое решение представляет собой перелом в судебной практике по отношению к аресту Ласки, Джаггарда и Брауна[29] в девяносто седьмом году и пока закрывает этот вопрос.

Корсо пытался разглядеть на экране лицо, уже превратившееся в кусок висящей на крюке у мясника убоины. Он ткнул индуса стволом своей пушки и прижал его к стене:

– Слушай внимательно, скотина. Я пришел сюда не для того, чтобы изучать право, и уж тем более не для того, чтобы выслушивать твою брехню о садомазохизме в Европе. В феврале двенадцатого и мае тринадцатого годов ты во многих фильмах снимал Софи Серей, она же Нина Вис. Что она для тебя делала?

– Софи Серей? Нина Вис? Я, по правде говоря, не помню, я…

Рукояткой пистолета Корсо сломал ему нос.

Дождавшись, когда бедолага рухнул на пол, он добавил:

– Десять дней назад ее убили. Последнюю неделю в новостях только об этом и говорят. Сеть пестрит ее портретами. Ты парень осведомленный, так что должен был бы сразу узнать ее!

– Ни… Нина принадлежала к нашему клубу… Она… она регулярно работала для нас…