Земля и Небо (Часть 1) - [13]

Если не будет крякать, как утка, значит, ворон он, батюшка. Так и вышло. И когда закаркал, что вызвало суды-пересуды среди людей, у которых ничего неделями в жизни не случается, как ни противился этому Квазимода, барак порешил: назвать подранка Васькой. Бате хотелось чего-нибудь экзотического, скажем Сигизмунд или Ричард, но глупая птица уже начала откликаться на Ваську. С другой стороны, рассудил Квазимода, птица-то вроде русская, ну какая же она Сигизмунд?

Зато сродни она ему по фамилии, одна только лишняя буква, он Воронцов, и если бы птицам давали фамилии, то эту нарекли бы Вороновым. Успокоился Батя, своя.

Приучил ко многому ушлую птицу ветеран Зоны Иван Воронцов, не мог лишь отучить гадить где не следует. А когда произошел очередной таковой казус, уткнул ворона клювом в помет, и, как тот ни противился, пришлось ему нанюхаться собственного. Когда отпустил наконец провинившегося, ошалелый ворон метнулся в форточку и долго, сидя на улице, чистил клюв и негодующе каркал...

ВОЛЯ. ВОРОН

Я после этого гадливого случая долго не прилетал к Квазимоде, решив покончить с нашей связью и найти себе более приличного хозяина. Но странное чувство: приглядываясь к людям внизу в поисках лучшей для себя доли - а не служить кому-то я, хотел этого или нет, но уже не мог, - я мысленно сравнивал очередного претендента на мою бескорыстную помощь и поддержку с Квазимодой, и каждый раз любой уступал в человеческих качествах моему суровому другу. Так и вернулся к уроду, проклиная на чем свет стоит эту свою дурную привязанность и вообще нелегкую судьбину, что уготована мне на этой грешной земле.

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Покаркал он, мстительно так, недельку под окнами, затем - смотрю пришел. Но, подлец, быть аккуратным до конца так и не научился. На людях, конечно, сдерживался, а под кроватью моей нет-нет да и наделает, разрешает себе слабинку. Ну что - лазил я с тряпкой под койку, а его в эти дни не кормил - приучал таким образом к порядку. Птица-то понятливая, выправилась. Ну а Васькой-то его назвали в честь кота Васьки, что тихонько жил в Зоне, развлекая зэков, пока не пришиб покладистое и умное животное дубак прапор. Не думали мы, что рука у него поднимется, а он гундосил все: "Не положено, не положено" - и вот выбрал момент, загубил живую тварь. Жалели ребята котяру, любили его все. И ворона в честь его назвали.

А птицу вообще, ворона, знаете, в честь кого назвали? А легенда здесь такая: вор-он, вор-он, ворует. Они ж любят стырить что-нибудь, если кто зазевался. Хитрая птица, смышленая. Вор он. Народ уж как окрестит - хоть стой, хоть падай... всегда точно.

А мой тоже - вор еще тот. Но все по мелочи, то вот десять копеек приволок, как сорока, на блестящее позарился. Чудной.

ЗОНА. ОРЛОВ

Больше всего боялся Квазимода, что Васька однажды бросит его - улетит к своим, что ж ему, весь век свой коротать среди зэков? Когда это случится гадал он и отдалял это событие, старался не думать о нем. Мысль эта словно придавливала его к кровати намертво, наваливалась такая тяжесть-кручина, что руки немощно, по-бабьи опадали и глаза сами собой закрывались. Словно помирал.

Ведь это потеря Надежды на волю... С другой стороны, не ему ли, Квазимоде, знать, что такое воля и как стремится к ней любая животина. Счастье Васьки в том, что птичьим умом не постиг, что тянет срок вместе со своим хозяином, а то бы и духу его враз тут не стало...

А может, и не улетит, сроднились человек-зэк и ворон. И для него, наверное, Батя стал ближе, чем какая-нибудь вздорная ворона, - успокаивал себя Воронцов.

Не доверился он даже Володьке в самом своем сокровенном желании загадал он на Ваську, крепко загадал.

И с каждым годом все больше проникался суеверной навязчивостью загаданного. Теперь он уже и не мог точно сказать, сам ли этот загад придумал или судьба подтолкнула его и сделал интуитивно, не понимая. Смешалось все от постоянных о том мыслей.

А загад был таков: улетит Васька на свободу - освободится и он, Квазимода. А нет, то не доведется Воронцову вдохнуть вольного воздуха.

Ответ на вопрос "улетит - не улетит" пугал Батю. Нет, не смерти он боялся - ее-то он повидал, свыкся. Воли желал Батя, воли - манящей своей недостижимой близостью, далекой и жгуче желанной. Одного и хотел: последний раз пробежать как пацан по заветной балке у реки своей, а потом - плыть, плыть и плыть... А уж после того и смертушку с радостью примет его зарешеченная годами душа...

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

После работы я собрал в кабинете начальника колонии весь актив шестого отряда: бригадиров, завхоза, председателя, членов совета коллектива, руководителей и членов секции правопорядка. Вот, значит, сколько людей будут помогать мне - думал, оглядывая недоверчиво косившихся зэков. Они небось размышляли: как будет мести метла нового начальника? Хотя какой же Мамочка новый? Со старыми дырами этот новый. Сидят тут многие подолгу, а майора и не было-то два года - для Зоны это не срок, она ломает обычное, вольное ощущение времени.

И все же каким он вернулся - злым, равнодушным, старым? Да и зачем вернулся? Средь людей побыть или с новыми закидонами?