Земля горячая - [77]
А на берегу народ толпится, ждет, сумею ли я справиться. Мне бы, думаю, плашкоут отцепить к дьяволу от нефтянки да увести за бары — пусть рвется.
Подвожу катер ближе, застопорил ход, распахиваю рубку — дверь захлестывает горячим ветром. Задыхаюсь, чувствую, опалил волосы. Перепрыгиваю на плашкоут. Огонь свивается в жгуты, тянется к железным бочкам с бензином. Эх, думаю, была не была! Ощупью нашел конец, зацепил и так же ощупью пробираюсь назад. Навел буксир. Вот и рубка. Полный вперед! Сзади треск, грохот, что-то ахнуло, все куда-то летит к дьяволу… Ленка, Ромка… Прощайте! Пришел в себя — катер идет. Провел рукой по лицу — кровь. Значит, думаю, крепко ударило меня о стенку рубки. Ничего, обошлось. Оглянулся — за мной стена огня. На плашкоуте взорвалась еще одна бочка. Ветер гудит. Пробираюсь через бары в океан. Разглядел сквозь пламя — нефтянка осталась позади. Значит, оторвался! Пронесло… Понимаете, Александр Егорович, как я обрадовался — жму на все педали. Думаю, лишь бы поскорей, подальше в океан отвести, свалить…
— Я знала, что он может такое, ведь это же Лешка! — вскричала я. — Александр Егорович, поступок-то какой, а? Он же герой!
Лешка вскинул на меня удивленные глаза.
— Чего же тут геройского? На работе каждый день такое случается. А вообще-то я доволен, ей-богу доволен. Может, Булатов немножко подобреет ко мне. Только что насчет работы намекнул…
— Да ну? — Ленка так и потянулась к Лешке.
— Ну, кажется, есть за что и выпить, — проговорил Александр Егорович. — Наливай побыстрей, Галина, а то кое-кто уже слезу пустил.
Я обернулась — Лена вытирала глаза платком.
— Пусть привыкает — жена моряка… — как-то ласково сказал Лешка.
— Я и предлагаю за жен моряков выпить, — подхватил Александр Егорович.
— Нечего за нас пить, — вмешалась Наталья Ивановна, — тут вот героев навалом, — медведей бьют, пожары тушат!.. За героев!
Подняли рюмки. Бакланов оглядел всех и заговорщически тихо произнес:
— Сегодня начальник порта, братцы, сел в лужу…
— Как это?! — чуть не хором воскликнули мы.
— А вот так. Когда я предложил отвести плашкоут катером в океан, стали раздумывать, кого бы послать. Посмотрели в окно, а уж какой-то смельчак ведет судно к горящему плашкоуту. Не успел я и подумать о том, кто бы это мог быть, как Булатов хлопнул ладонями о колени: «Даю голову на отсечение — наш камчатский капитан, и наверняка недипломированный, без этих самых корочек. Они герою не нужны! Камчатцы годами ходили без них и катеров не топили. Спасет нефтянку — не я буду, если к ордену не представлю!»
Едва он это сказал, как вошел капитан катера.
«Товарищ начальник порта, пока я ходил в диспетчерскую за приказ-заданием, Крылов погнал катер к барже».
Посмотрели бы вы в эту минуту на лицо Семена Антоновича! — Бакланов рассмеялся. — У меня не хватит таланта описать эту сцену. Сперва Семен Антонович покраснел, потом побледнел.
— Ну, а дальше, что дальше-то? — теребила я за рукав Александра Егоровича.
— Дальше все своим порядком пошло. Вернулся Крылов с рейда, доложил. Тишина гробовая. Начальник порта подошел к нему, обнял, даже прослезился:
«Первый лучший катер, что придет в порт, считай, Крылов, своим…»
ГЛАВА XXIX
Весна идет. Скоро «все флаги в гости будут к нам». Мысленно я уже вижу на горизонте белые корабли. На одном из них — Валентин. Он возвращается в Усть-Гремучий. Я часто стала видеть его во сне. Он представляется мне таким, каким был, когда мы только что познакомились. Волосы у Валентина вьющиеся, темные. До сих пор чувствую их на своей щеке. Помню, любила я трепать в его чубе один завиток, ребячливый такой, вечно свисавший из-под мичманки над правой бровью. Намотаю на мизинец, отпущу и опять намотаю. Всегда после моих шалостей завиток становился еще задиристей и пушистей.
Снова начать бы нам все, Валька, все снова, с того самого дня, когда мы переправлялись через реку в загс. Я хорошо помню этот день. Он принадлежал нам. Разве его забудешь! За катером тянется пенный бурун, а впереди, как почетный эскорт, — чайки. Небо чистое-чистое… Вернуть бы эти минуты!
Странное существо человек, особенно в двадцать пять лет. Как быстро забывается все плохое!.. Лучше бы о нем и не вспоминать, об этом плохом и тяжком, тем более что ты недолюбил своего, не допил до дна ту радость, что отпущена тебе жизнью, если в твое окно так мало еще брошено черемухи…
Я часто теперь возвращаюсь домой с мыслями о Вальке. Прав был тот пожилой камчадал, который нас регистрировал в загсе. Прав и Щипачев, — в самом деле, песню нелегко сложить… Может, весна взбудоражила во мне мысли о Валентине? Вчера, слышу, например, кто-то слишком долго шаркает у крыльца. Кровь так и хлынула к вискам… «Валентин!..» Нет, не он…
Приезд Валентина неотвратим, и не в моих силах перечеркнуть все то, что между нами было. От встречи с ним никуда не уйдешь…
Порой мне начинает казаться, что в своих личных делах я похожа на человека, заблудившегося в лесу. Ведь я и об Игоре думаю… Но тому, кто ищет и заблуждается, мне кажется, можно кое-что и простить. За месяцы разлуки с Валентином много перебродило в моей голове мыслей. Я сравнивала себя с другими, наблюдала своих ровесниц, вышедших замуж, в чем-то корила себя, упрекала, чему-то, глядя на подруг, училась. Вот хотя бы Лена Крылова. Как она дрожит за Лешку! Нравится мне в Лене многое. Она аккуратная, работящая. Пригляднее ее комнатки нет во всем Усть-Гремучем. Зато поворчать и задеть кого-нибудь ох как любит! Лешка даже советовался с Баклановым о том, как отучить жену спорить с соседками. Бакланов спросил у него:
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.