Земля горячая - [108]

— «Списываем за счет судов».

— Ты не поинтересовалась, куда идет этот спирт?

— Как же, Таня объяснила! Спиртом Карпухин расплачивается с шоферами и бульдозеристами. Нужно, скажем, разровнять часть территории порта под цветник или сквер, Карпухин посылает кого-нибудь из своих работников в рыбокомбинатовскую автобазу, тот уговаривает шоферов сработать «налево», а потом летит записка: «Таня, отпусти подателю сего пол-литра спирта». Понимаешь, Галина, что он делает?

— Ясно.

— Я предупредила Таню, чтоб она больше спирт по запискам не отпускала, потому что это преступление. Она испугалась и вот теперь плачет. А когда подсчитали по этим самым запискам, оказалось, что спирту выдано на пятьсот семьдесят рублей! Где же их взять Тане?

— Ну, а Карпухин что?

— Велел молчать. Обещает, все оформить. Обещать-то обещает, а у Тани скоро свадьба.

— Она за Кириллова выходит?

— Да, за Кириллова, бригадира грузчиков. Карпухин убеждает Таню, что спирт он брал не для себя, что делалось это якобы для общей пользы…

Вот-вот, и Булатов всегда говорит то же самое, оправдывая любые беззакония. И снова это «для общей пользы»!..

— Алла, скажи Тане, чтобы она немедленно пошла к парторгу.

— Нет-нет, к Бакланову она не пойдет, боится. Ей Кириллов посоветовал к тебе зайти, а она и тебя стесняется, льет слезы, хочет опять в приемосдатчицы перевестись.

— Ладно, Алла, я найду ее и поговорю.

Когда шаги Аллы стихли, я опять осталась одна со своими нелегкими думами. Да тут еще эти Булатов с Карпухиным!.. Странно! Они все делают, казалось бы, для общего блага, но действия их пачкают совесть других.

Я не могла сидеть в комнате. Мне стало душно, и я вышла на улицу.

Возле общежития грузчиков стоял Покровский-Дубровский. Мне нравился Виктор. Кажется, здесь, в Усть-Гремучем, он по-настоящему научился радоваться жизни. Ведь совсем недавно парень хотел куда-то бежать, тянула кочевая жизнь.

— Привет, Виктор!

— Здравствуйте Галина Ивановна, — весело ответил он, размахивая полотенцем и направляясь к умывальнику.

Общежитие грузчиков походило на растревоженный муравейник. Около умывальника ребята шлепали друг друга по голым спинам. Пригоршни огнистых брызг летели во все стороны. Заметив меня, Матвей спросил:

— Вы к нам?

— Нет, в соседний барак.

Покровский-Дубровский, наскоро умывшись, догнал меня.

— Все-таки уеду на материк, Галина Ивановна. Только усну — начинают стучать колеса, вижу вокзалы, причалы. Воли хочу, свободы!

— А по-моему, Виктор, ты неправильно понимаешь свободу. Свобода — это не значит летать из края в край. Жить надо по-человечески, а не по-птичьи.

Покровский-Дубровский тяжело вздохнул.

— Кому что нравится…

— Ты не сердись на меня, Витя. Я это от души говорю. Ведь ты не летун… А хочешь стать им. Пойми, не успеет какой-нибудь тип поступить на работу — тут же увольняется. «По собственному желанию»! С завода уходит в порт, из порта на какую-то фабрику, с фабрики опять в порт…

К нам подошел Кириллов.

— Так, так его, Галина Ивановна!

Покровский-Дубровский разозлился:

— У нас человек — хозяин своей судьбы! Сами же говорили. Где хочет, там и работает.

— Подожди, подожди, — загорячился Кириллов. — Если ты имеешь в виду летунов, то я не могу с тобой согласиться. Ну какой, скажи на милость, из летуна хозяин? Хозяин должен украшать землю, делать ее богаче, А эти люди порхают с места на место, как стрекозы.

— Не суди их, дружок, они ищут… — начал было Покровский-Дубровский.

— Чего ищут? — впился в него глазами Кириллов.

— Ну, где больше могут принести пользы…

— Да брось ты, — вновь напустился на Виктора Кириллов. — Так можно проискать всю жизнь. А работать когда?.. Народ тех, кто не работает, называет тунеядцами, понятно? А летуна за хвост не сцапаешь. Он все время в пути. Как говорится, тунеядец на колесах!

— Ну, это уж ты чересчур, — обиделся Виктор и тут же, вздохнув, добавил: — Так и быть, Кириллыч, до твоей свадьбы останусь, а там…

— А когда свадьба? — поинтересовалась я.

— В конце навигации. Как только немного поразгрузимся и домик себе отделаю… — И, словно вспомнив о чем-то очень больном для него, вдруг спросил: — Галина Ивановна, к вам Таня не заходила?

— Нет, но Алла зашла ко мне… Я все знаю.

— Видите? — Кириллов кивнул на зеленые вихры молодых черемух и березок, стоявших возле общежития. — Тут раньше, вы сами знаете, пески были. Бульдозеристы расчистили, разровняли их. И заплатили им спиртом. Как вы думаете, может порадовать меня эта зелень?

«Правильно, Кириллов! — мысленно согласилась я. — Сделано дельце довольно грязным способом. Тень от этой затеи ложится теперь и на твою невесту».

— Неужели нельзя было собрать людей, — продолжал Кириллов, — да сообща разровнять землю? А теперь вот и получается — красота, а какой ценой?..

— Вот видишь, — перебил его Покровский-Дубровский, — говорил тебе, бери Татьяну — и поехали в Сибирь, в Дивногорск. Стали бы строителями, а ты..»

— Чудак! Как же я могу бросить Камчатку? Пока порт не построим, никуда не тронусь. Ясно?

Я даже не знаю, чем бы мог кончиться этот спор. Чтобы хоть немного ослабить накал страстей, я сказала:

— С субботы на воскресенье, друзья, намечается прогулка по реке на остров. Рыбалка, костер, уха и другие прелести.