Землемер - [12]
АЛЕКСЕЙ. Тут в новый год ёлочка стояла, детишки чистые бегали в костюмах зайцев, а теперь — тлен. Этот лепной круг на потолке как раз для ёлки.
Все опять задрали головы вверх, смотрят на потолок. Молчат.
СОЛОВЕЙ. (Смеётся.) А ласточки наши не спят! Летают! Птичка Божия не знает ни забот и ни труда, целый день она свивает хлопотливого гнезда! Пой, ласточка, пой, пой, не умолкай! А они на вороньё пузатое не смотрят, строют, обстроили всю крышу домиками говняными, чирик да чирик! Им — что романовский дом, что не романовский, что повесился, что не повесился, как я образно, другой раз, скажу!
РАИСА. (Ест.) Деньги грязные, правду люди говорят. Мнут их в карманах, мнут, потом мне дают, все руки как в нефти. Сопли об них, всю заразу вытирали об них, а потом мне. (Пауза.) Чего вы так смотрите?
СОЛОВЕЙ. (Смеётся.) Как ты, Раёк, пальцы по-интеллигентски отклячила в сторону, я так и не смогу даже чтоб для сфотографироваться!
АНТОНИНА. Нет. Ешьте, правильно. И вы все ешьте. Рая начала, и вы теперь ешьте. Как хорошо. Тихо и мирно! (Смеётся.)
РАИСА. А что я не так сделала? Нечего смотреть, я по-культурному жрать не могу, уж такая я. Какая есть. У меня голым голо, я сама себе всю жизнь строю. Торгую, денег зарабатываю, знаешь, сколько взяток платить надо?
АНТОНИНА. Да мы разве что говорим? Ешьте! Кофточка у вас чудесная! Кто это?
СОЛОВЕЙ. Анджела Дэвис! (Смеётся.)
РАИСА. Сам ты Дэвис! Я сама. А что?
АНТОНИНА. Да так. Красиво изображена.
РАИСА. Чего? Кто безображена?
СОЛОВЕЙ. (Поёт.) Изображена-безображена, ешьте, все, ешьте, Лаурка моя притомилася, бедная, я вот её пощекочу!
Вскочил, схватил пёрышко с пола, щекочет нос Лауры, хихикает. Лаура не двигается.
РАИСА. Да оставь ты её, дай поспать человеку. Нет, кто безображена тут, что ты подкалываешь, Соловей, про меня, нет?
СОЛОВЕЙ. Да кто подкалывает?
РАИСА. Да ты и она тоже. Ты допоткалываешься.
СОЛОВЕЙ. Райка, тебе пить нельзя, ты лаять начинаешь, тихо!
РАИСА. Да я ещё не пила!
АНТОНИНА. А я вообще молчу.
РАИСА. Молчит она. Вам хорошо, вы всю жизнь в золоте плавали, а я, бедная? Я добрая зато. Бедные люди добрые.
СОЛОВЕЙ. Ай, добрая она! Нищей даст копейку, а потом целый день ходит, голову к небу задирает, говорит: “Ну ты, Бог хренов, я ж доброе дело сделала, теперь ты мне делай, чего ждёшь?! ” Так, нет? (Смеётся.)
РАИСА. Врёшь. Я просто так добрая. Вот. (Встала, нарвала луку, положила перед Соловьём.) Ешь. Вообще всем витамины надо кушать. Я три кило лука посадила в баночках и ем его, и вам советую, я добрая, ешьте.
СОЛОВЕЙ. Добрая, но облучённая! (Смеётся.)
РАИСА. Зелёный лук. Полезно очень. Я лучок очень люблю. Ем и ем его. Куда не приду — везде прошу, чтобы мне луку дали зелёного или просто репчатого. Ясно?
СОЛОВЕЙ. (Ест, смеётся.) Ясно! Ты от луку вот такая толстая?
РАИСА. Я разве толстая?
СОЛОВЕЙ. Задница у тебя толстая.
РАИСА. Допоткалываешься, Соловьюга! Задница у меня толстая? Выведи глистов — у тебя такая же будет.
СОЛОВЕЙ. Ну, ты за словом в карман не лезешь, Райка!
РАИСА. Закрой ротяку! А ты-то сам? За шваброй прячешься. Чего хорошего?
СОЛОВЕЙ. Чего цепляешься? Чего злая? Мы с тобой по-доброму.
РАИСА. Злая. (Молчит.) Вам бы так. Ну да ничего. У меня всё будет, я буду богатая-пребогатая. А если ещё уничтожат все тайные общества и всех на “ин”, то тогда вообще будет замочись.
АЛЕКСЕЙ. Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе.
СОЛОВЕЙ. А чего ж ты с ними, с “инами” села за стол, раз думаешь, что копают под тебя?
РАИСА. А села. Проверить, куда гнут и что хотят. Как это вино называется?
СОЛОВЕЙ. Солнечный бряк! (Смеётся.)
АНТОНИНА. Ешьте, Рая!
СОЛОВЕЙ. (Подмигивает Антонине.) А за что ты вот их, на “ин”, не любишь?
РАИСА. Они Христа распяли. Вот и фотография у меня есть — как он распятый.
АЛЕКСЕЙ. Фотография?
РАИСА. Ну да, его распяли и сфотографировали.
АЛЕКСЕЙ. Вы уверены?
РАИСА. Уверена, что они, “ины”.
АЛЕКСЕЙ. Дремуч народ.
РАИСА. Чего? И яблоки надо кушать. Русские люди для хорошего потомства должны кушать яблоки. В яблоках витамины, кальцес, от них зубки ровные-ровные будут у вас у всех.
АЛЕКСЕЙ. Что в яблоках?
РАИСА. Каль-цес! Каль-цес, понятно?
АЛЕКСЕЙ. Понятно.
РАИСА. Зубы будут ровные и чистые. А то у вас у всех жёлтые и грязные. У меня принцип: кушать два яблока в день. А ещё принцип: никому денег взаймы не даю. Дать денег взаймы — значит: поссориться. Ничего, у меня будет дом. Многие женщины любят стирать, другие гладить, третьи пол пылесосить. А я бы всю жизнь готовила и готовила, варила бы и пекла, потому что я отдыхаю, когда готовлю, я думаю и думаю, и отдыхаю, когда думаю.
СОЛОВЕЙ. А об чём ты думаешь? Чем ты думаешь?
РАИСА. Чем надо и про что надо, так я вам всем мои мысли и рассказала, ага!
Шум, гам, по крыше бегут крысы. Ласточки, спавшие в гнёздах, вспорхнули, заверещали, принялись летать над домом. И вороны поднялись с берёзы, давай каркать.
АНТОНИНА. Здорово тут! Как мне нравится! Потрясительно! Как в фильме ужасов! (Хлопает в ладоши, подпрыгивает на стуле.)
СОЛОВЕЙ. Здорово, в первый раз, а как каждый день, да когда по кровати крысы — дак взвоешь, как я образно другой раз скажу. (
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Пьеса в двух действиях. Написана в декабре 1996 года. В провинциальный город в поисках своего отца и матери приезжает некогда знаменитая актриса, а теперь «закатившаяся» звезда Лариса Боровицкая. Она была знаменита, богата и любима поклонниками, но теперь вдруг забыта всеми, обнищала, скатилась, спилась и угасла. Она встречает здесь Анатолия, похожего на её погибшего сорок дней назад друга. В сумасшедшем бреду она пытается вспомнить своё прошлое, понять будущее, увидеть, заглянуть в него. Всё перепутывается в воспаленном сознании Ларисы.
В этой истории много смешного и грустного, как, впрочем, всегда бывает в жизни. Три немолодые женщины мечтают о любви, о человеке, который будет рядом и которому нужна будет их любовь и тихая радость. Живут они в маленьком провинциальном городке, на краю жизни, но от этого их любовь и стремление жить во что бы то ни стало, становится только ярче и пронзительнее…