Зелимхан - [19]

Вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел Успа. Со света в первый момент он ничего не мог разглядеть и беспомощно озирался. Потом глаза его различили жену, и он решительно шагнул к ней.

— Зезаг, — сказал он глухим угрожающим голосом.

Она сразу вся сжалась, как всегда, готовая к сопротивлению.

— Ну скажи, Зезаг, долго еще собираешься ты ломаться? Не стыдно ли тебе?

— На моей душе нет греха, я никого не стыжусь, — сказала Зезаг, не глядя на него.

— Стыд!.. Кому из людей интересно, стыдишься ты или нет!

Успа сел на кровать рядом с ней и положил руку ей на плечо. Она содрогнулась от отвращения.

— Скажи, почему ты не любишь меня? — спросил он шепотом.

— Не знаю, — еле слышно ответила она.

— Лжешь, грязная сука! — срывающимся голосом закричал он. — Думаешь, тебе удастся встретиться со своим Солтамурадом? Трижды в могилу сойдешь раньше, чем увидишь его, дурная ишачка! — и Успа замахнулся на жену кулаком.

Зезаг даже глазом не повела и сидела, будто каменная.

— Я высушу тебя в этом углу, — прошипел Успа. — А в дом к себе на этих днях приведу самую красивую невесту.

— Приведи хоть княгиню, а меня оставь в покое.

— Нет, не оставлю! — он вдруг вскочил и заметался по комнате — Я еще не сказал тебе самого главного... Ты знаешь, что я на днях ездил в Ведено. Так вот, я добился от пристава Чернова, чтоб твоего Солтамурада упрятали в тюрьму...

Зезаг обомлела и испуганными глазами, не отрываясь, глядела и обезумевшее лицо этого человека.

— Поняла теперь, что брыкаться бесполезно? Теперь я нашел средство против тебя! — захохотал он, брызгая слюной.

— Не трогай меня, уходи! — заикаясь от страха, вымолвила она. — Хорошее средство ты нашел, богом проклятая собака. Не стыдно ли тебе, а еще называешься мужчиной!

— Средство самое верное! А что касается того, мужчина я или нет, это ты сейчас узнаешь!..

Глотая слезы, Зезаг дрожала как в лихорадке.

— Что тебе нужно от меня?

— Твоя любовь.

— Моя любовь?.. Тебе? — она обезумевшими глазами посмотрела на него. — Любить тебя, который погрузил меня в черную ночь на пороге моей чистой любви! Какое безумие, что я остановила в ту ночь руку Солтамурада: я побоялась тогда, что из-за меня прольется кровь невинных людей. Свершись тогда убийство, и я ни одного дня не провела бы в этом проклятом доме.

— Молчи, хватит! — заорал Успа. Он вдруг выхватил кинжал. — Я не ручаюсь за себя. Гляди: вот этим клинком я завтра же заколю Солтамурада, если ты сегодня не будешь моей. Слышишь?! Я буду резать его на куски. Чернов разрешил мне это...

«Он с ума сошел», — с ужасом подумала Зезаг, глядя на его покрасневшие дикие глаза. Успа шагнул к ней, протянув руки. Кинжал со звоном упал на пол.

— Я готова трижды умереть, лишь бы не быть твоею! — выкрикнула она.

Он замотал головой.

— Хватит злоупотреблять моим терпением! — и, дико кинувшись вперед, схватил Зезаг. Она рванулась в сторону, но он судорожно вцепился в ее плечи.

— Как тебе не стыдно, уйди от меня! — закричала Зезаг.

— Кого мне стыдиться? Я обнимаю свою жену! — Он схватил ее за горло и, повалив на пол, начал срывать с нее платье. Он все крепче сжимал ее в своих объятиях, из-под его рыжих бровей, как горячие уголья, сверкали налитые кровью глаза, ноздри туповатого носа раздулись, тяжелое дыхание вырывалось из них.

Полный ужаса взгляд Зезаг скользнул по его багровому лицу, и она поняла, что мольбы больше не помогут. Она не в силах была шевельнуться.

Мокрой от пота рукой Успа провел по ее бедру и с силой привлек ее к себе...

Обессиленный Успа лежал на кровати и пытался отдышаться, уверенный, что отныне Зезаг всецело принадлежит ему, что теперь она никуда от него не уйдет. В это время с пола донесся голос:

— Солтамурад, ва Солтамурад!.. Остерегайся его! — это кричала в бреду Зезаг. — Солтамурад!..

— Замолчи, стерва! Если еще раз произнесешь это имя, я зарублю тебя, — вскочил Успа.

Но Зезаг не слышала его, она бредила от сильного потрясения.

— Солтамурад, остерегайся!..

Когда Успа поднял ногу, чтобы ударить ее по голове, во дворе внезапно залаяла собака.

— Перестань!.. Кто это там? — услышал он голос матери.

Полный безотчетного страха, Успа выскочил из комнаты и забился в какой-то темный угол.

Через несколько часов, придя в сознание, Зезаг присела на полу и увидела, что в комнате никого нет. Превозмогая боль во всем теле, она выскользнула в окно и скрылась в ночном мраке.

12.

Обычный деревенский вечер с мычанием коров, возвращающихся с пастбища, и гомоном хлопотливых хозяек спустился над Харачоем, когда Зелимхан вступил в пределы родного аула. Привычным жестом отодвинув плетеную изгородь, подвешенную на деревянных обручах и служившую воротами, он вошел во двор и остановился, пораженный: он не увидел деда Бахо, сидящего на своем излюбленном месте. Что же еще случилось?..

Перед ветхой покосившейся галереей стояла с детства знакомая Зелимхану старая груша. Он вспомнил, какие вкусные плоды ел мальчишкой с этого дерева. Теперь оно цвело плохо, многие ветки торчали голые, высохшие. Они, как руки старого человека, ставшего на молитву, были печально устремлены к небу.

На веревке, протянутой над галереей, висел пестрый войлочный коврик, вышитый старательными руками Бици.