Зели в пустыне - [11]

Ришар рассказывал неторопливо, то непринужденно, то запинаясь. Иногда он приподнимал руки, как будто показывая что-то или пытаясь удержать ускользающий образ.

Я представлял себе, как он идет рядом с Жанни летним вечером через лес. Под деревьями должно быть приятно в этот час, когда от родников и оврагов поднимается прохладная свежесть, когда птицы опять начинают петь и слышен издалека голос парнишки, сгоняющего скот. Они шли – молчаливая Жанни и Ришар, тщетно пытающийся найти слова, которые после шестимесячной разлуки вернули бы дружеское расположение. Но от минуты к минуте девушка становилась все больше обеспокоенной. Внезапно на пересечении двух тропинок Ришар и Жанни увидели человека, прислонившегося к дереву и смотревшего на них. Жанни, не поднимая головы, ускорила шаг.

– Так ты нашла себе провожатых! – прокричал браконьер.

Затем они услышали, как он присвистнул, после чего до них долетели слова: "Еще увидимся!"

Ришар сорвал травинку и некоторое время молча жевал ее.

– И только когда вдалеке показалась ограда фермы, я оставил Жанни, – продолжил он. – В ней все переменилось, она смеялась, без умолку вспоминала прошлые каникулы. "Вы, наверное, боитесь этого бандита". – "О нет. Мне стоит только сказать слово фермеру, как он спустит собак на него". Я настаивал: "Будьте внимательнее, осторожнее". Она мне обещала. В это лето я провожал ее каждое воскресенье, мы больше никого не встречали… После сбора винограда я вынужден был уехать.

Шаг за шагом по податливому ковру из мха; руки свободны, глаза не устают от молодой листвы. Отчего заговорил Ришар – от расстройства, а может, наоборот?

Вот и опушка леса, чуть вдалеке – холм, на котором видна наша деревня. Уже почти ночь; желтоватый закат; маленький кусочек солнца виднеется на облачном небе и позолачивает коньки крыш. Воздух мягкий; в нем разливается непонятная нежность. На верхушку яблони, уже покрытой розовыми цветами, села какая-то птичка и тонко запела, ожидая и призывая кого-то.

III

Внезапно нагрянула весна; это был другой мир. Не прошло и недели, а все сады были в цвету. По правде говоря, мне кажется, я никогда не видел такой ранней буйной весны. В деревне все поменялось: другими стали дома, животные, сами люди, относившиеся с недоверием к ярко-голубому небу, не по-весеннему жаркому солнцу, к этим роскошным, пронзительно-ярким денькам. Проснувшись, мы произносили: "Ну нет, невозможно, чтобы было, как вчера", но за ставнями, притаившись и продолжая свое безумное существование, нас ждала весна еще более острая, страстная, яркая… Хлопнув ставнями, я высунулся в окно – по улице текла золотая река! Тонкая дымка поднималась от садов, принося себя в жертву новому дню. Птиц не было видно, но какой шум они устроили под крышей и на деревьях! На другой стороне улицы девушка качала ручку колонки, затем, опершись на чугунную тумбу – рука на бедре, блестящие глаза, чуть распахнувшийся халат, – девушка встала неподвижно, объятая свежестью льющейся воды и нарождающейся теплотой воздуха; вода лилась через край уже полного ведра, и гогочущие гуси бежали к этому ручейку.

А природа вокруг деревни! Однажды утром мы с Баско спустились со стороны садов в долину. Без какой-либо цели – только идти и наслаждаться природой. Справа от нас штурмовала склон кавалькада молодых яблонь в дымке только что распустившихся листьев и цветов. Все, пришло в движение: повсюду пятна ярко-зеленого цвета переиначивали, ломали линии и план привычного нам пейзажа. Черноватые мокрые стволы фруктовых деревьев, набухшие, как надувные игрушки, выделялись на фоне леса. На горизонте – желтый от цветов рапса, круглый и твердый – холм казался вызывающе ярким.

Было еще очень свежо, но уже слышно было, как жужжат пчелы, и солнечный свет дрожал над полями.

– Так можно обойти весь мир.

– Но не везде будет весна.

– А надо ее все время догонять; так мы увидим весну каждой страны.

Ну да, может статься, это когда-нибудь произойдет. А нам было достаточно этой весны, очарование которой было бесконечно. Спустившись с холма, мы пошли по проселочной дороге; по пастбищам и ивняку она привела нас на выгон. Было утро; мы и не надеялись увидеть Жанни. Одни в нашей пустыне, мы могли бы провести время в свое удовольствие.

Одни! Как только мы подошли к дому, до нас долетел звук голоса. Он, правда, был приглушен. На цыпочках мы обошли дом, чтобы проскользнуть в пристройку. В ее глубине Баско присел на корточки, прижавшись глазом к щели в двери, выходившей на кухню. Я молча ждал в нескольких шагах от него. И когда наконец с блестящими от возбуждения глазами и зазывным видом он позвал меня поближе, не знаю почему к ожиданию близкого удовольствия примешался страх. В свою очередь и я приник к щели. В полумраке комнаты увидел Жанни рядом с молодым человеком, которого я не знал.

– Это тот, с рождественской недели, – прошептал Баско, – тот, что приезжал в замок на каникулы.

Они сидели чуть в стороне от камина, на скамейке. В углу за ними на соломенной кровати лежало пальто.

– Надо убираться отсюда, – прошептал я. – Они догадаются, что мы здесь.

– Тогда прикуси язык. Лучше слушай; это того стоит.