Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса - [78]

– А нельзя одновременно?

Джанель подняла на меня абсолютно пустые глаза.

Это было хуже, чем разговаривать на разных языках. С языками есть хоть какая-то надежда на понимание.

Я сказала ей, что устала. На самом деле меня затошнило. А Джанель вдруг вспомнила, что нужно говорить трагическим шепотом, будто я умираю. Или повредилась рассудком.

– Ты береги себя, хорошо?

И она ушла.

А на меня снизошло озарение. Я поняла, что больше не хочу быть похожа на Джанель. Не хочу и не могу. У меня для этого чего-то не хватает в организме. Наверное, я с самого начала подсознательно надеялась, что она станет похожа на меня. Но с чего бы ей воспринимать меня как образец для подражания?

Я не спасусь от своей жизни, если стану как Джанель. А она не спасется, если станет мной. Люди, пережившие крушение «Титаника», цеплялись за обломки – но при этом бултыхались в ледяной воде посреди океана.

Да, на меня снизошло озарение. Но не сказать, чтобы я была вне себя от счастья.

После ужина (пицца из морозилки, поскольку шеф-повар временно на больничном) ко мне в комнату заглянула мама.

– Там девочка. Говорит, что вы в одном классе по английскому. У нее твое домашнее задание. – Мама хмурилась, словно не знала, как к этому относиться. – Элис какая-то-там?

Вот блин. Новенькая, свидетельница моего позора, хочет узнать, сделала ли я сепукку, как поступил бы на моем месте любой разумный человек. Ладно, в конце концов мне все равно придется выйти из дома и столкнуться с жестоким миром. Крепись, Бет.

– Да, я ее знаю. Давай трубку.

– Она не по телефону, – ответила мама. – Она пришла сюда.

У меня была всего пара секунд, чтобы привести мысли в порядок. Я успела только расправить одеяло и натянуть невозмутимое выражение лица. Затем я быстрым взглядом окинула свою комнату и попыталась представить, что подумает человек, увидевший ее в первый раз: мебель с облупившимися пластиковыми уголками, купленная в пятом классе, когда я внезапно ощутила себя девочкой-девочкой (через десять минут это прошло, но было уже поздно). Темно-синие жалюзи и короткие пышные занавески («Волмарт»!), которые не мешало бы хорошенько отряхнуть от пыли. Повсюду раскидана одежда, а на тумбочке у кровати громоздится куча мусора.

Затем вошла Элис: в черных брюках-капри, красной рубашке с коротким рукавом и вышитым на кармане именем «Стэн». На плече у нее болталась та самая огромная сумка. Невозмутимость Элис давала сто очков вперед моим попыткам скрыть волнение.

– Привет, – сказала она.

Мама восприняла это как сигнал и оставила нас вдвоем. Элис тут же закрыла дверь и плюхнулась на пол рядом с моей кроватью.

– Господи, Таб, ты выглядишь отвратительно! Прости меня. Я хотела пойти за тобой, но потеряла в толпе. Тогда я вернулась к тому придурку и попросила помочь отыскать тебя, но он так обдолбался, что даже голову свою не смог бы найти. Как ты себя чувствуешь?

«Как будто по мне прошелся ураган Элис», – подумала я, но вслух сказала:

– Нормально, учитывая…

– Учитывая, что ты могла бы до сих пор лежать в пустыне, поблескивая на солнце, как коровий череп?

– И вороны выклевывали бы мне глаза, – добавила я, только чтобы посмотреть, как она отреагирует.

– А кенгуровые крысы растаскивали волосы для своих гнезд, – радостно подхватила Элис.

Я изо всех сил старалась не улыбнуться.

– Поисковый отряд никогда бы меня не нашел, хотя я валялась бы прямо у них под ногами.

– Навсегда став частью пустыни! – закончила Элис. – Звучит как строчка из песни.

– Или название серии «За гранью возможного»[10]. Ты принесла мне домашку по английскому?

Элис презрительно фыркнула.

– Это была отговорка для родителей! Я наказана. По-другому я бы из дома не выбралась, только если через окно. – Она посмотрела на стену над моей головой. – Где это?

Когда я лихорадочно осматривала комнату перед ее приходом, то совсем забыла про фотографию над кроватью. Я купила ее на церковном благотворительном базаре. Ничего особенного там не было: тропинка взбирается на холм, огибает пару дубов и больших камней, а затем пропадает из виду.

Но стоило моему взгляду зацепиться за этот снимок, расстаться с ним я уже не смогла. Я отчаянно желала попасть внутрь и узнать, куда ведет тропинка. Я до сих пор иногда смотрю на эту фотографию и представляю, как прохожу между валунов, под сенью деревьев – и оказываюсь по ту сторону холма.

– Понятия не имею, – ответила я и, к своему огромному изумлению, продолжила: – Никто не знает, куда ведет тропинка. Это фотография о возможностях. О желаниях.

Эти мысли давно крутились у меня в голове, но я ни с кем не собиралась ими делиться. Интересно, вцепится ли Элис в мое обнаженное горло…

Она поглядела на меня очень серьезно:

– И чего ты хочешь, когда на нее смотришь?

Я почувствовала, что не смогу соврать. В конце концов, я сама это начала. А фотография с тропинкой была одной из немногих вещей, которые я бы стала спасать в случае пожара. Я пожала плечами (ожоги сразу напомнили о себе).

– Не знаю. Просто… хочу.

На лице Элис появилась широкая улыбка:

– Да! Совсем как у меня с «Малибу»!

– Что?

– Группа «Хоул»[11]! Кортни Лав! С альбома «Celebrity Skin». Неужели не слышала?