Зеленый — цвет опасности - [12]

– Можешь подбавить наркоза?

Барни чуть подкрутил кран. Пациент негромко всхлипнул и снова умолк.

Майор Мун ополоснул руки в стоявшей рядом миске с физиологическим раствором, мутном от крови с резиновых перчаток. Бейтс распорядилась:

– Поменяйте раствор, сестра.

Майор Мун добрался до двенадцатиперстной кишки.

Вудс вывалила запачканные кровью тампоны на резиновый коврик и принялась их раскладывать. Чуть обернувшись, она вполголоса спросила у вернувшейся в операционную Эстер:

– Как там себя чувствует старичок?

– Да вроде успокоился. Ему показалось, что он где-то слышал твой голос.

– Я догадалась, – сухо ответила Вудс. Присев на корточки, она принялась сосредоточенно сортировать тампоны с помощью длинных щипцов, стараясь держать их подальше от своего безупречно чистого халата. – Как тебе полостная операция?

– Если честно, меня немного мутит.

– Да и выглядишь ты как-то бледно… Наверное, из-за жары. Думаю, тебе лучше присесть.

Эстер послушно уселась на табуретку. Барни посмотрел на нее поверх маски и удивленно поднял бровь. Он надел на пациента резиновую маску и закрепил ее эластичными ремнями, отчего лицо больного приобрело неприятное сходство с поросячьей мордой.

«У них такой вид, словно они свинью режут», – с отвращением подумала Эстер.

Майор Мун вдруг резко выпрямился:

– Вот она где! Видите? Так и есть – язва… Сестра, тампон. Хотите взглянуть? Сейчас, я только вытру тампоном… Вот! Какой прекрасный образец язвы двенадцатиперстной кишки!

Вудс заглянула через его плечо в открытую рану. Эстер поежилась. Вуди подошла к ней.

– Твой старичок вроде успокоился. Может, все-таки посмотришь на язву?

– Нет, не сегодня. Жара меня совсем доконала.

– Тогда лучше подожди снаружи, пока они разберутся с Хиггинсом.

Сестра Бейтс открыла маленькую стеклянную баночку и заправила иглы кетгутом. Иден вытащил голубовато-розовые кольца кишечника и придерживал их рядом с желудком, пока Мун резал и сшивал. Наконец они запихнули все обратно в живот и аккуратно разложили по местам.

– Все, осталось совсем чуть-чуть, Барни. Начинай выводить его из наркоза. Иден, поднажми, если можешь.

Операция закончилась. Мун бросил последний зажим в лоток, стянул перчатки и теперь стоял, глядя на пациента с выражением спокойного удовлетворения. Операция прошла нормально, без суеты, и язва была такая хорошенькая. Он направился в душевую, и Иден почти сразу последовал за ним.

– Так и знал, что это не дивертикул… Кроссли, посмотрев рентгеновский снимок, заподозрил, что это может быть дивертикул…

Бейтс и Вудс перевязали желтый от йода живот, украшенный теперь пятидюймовым красным шрамом, отбросили в сторону резиновые коврики и освободили рот и нос пациента. Барни привел в порядок свою тележку, потянулся и пошел в душевую. Вудс носилась по операционной: выкинула использованные бинты и тампоны, сменила миску с физраствором, принесла новый баллон с газом, прижимая его к груди, словно черного младенца, убрала использованные трубки и обрывки марли с тележки анестезиолога и принесла новую интубационную трубку в эмалированном лотке. Эстер вкатила в операционную Хиггинса. Его подняли на стол и вытащили из носилок металлические штанги, оставив парусину на месте. Старик смотрел прямо перед собой испуганным затуманенным взглядом.

Подошедший Барни взял пациента за руку и заговорил мягким, успокаивающим тоном:

– Все будет хорошо, старина. Сейчас я надену на вас маску, и после пары вздохов и выдохов вы спокойно уснете, а проснетесь уже в своей постели.

Хиггинс повернул голову на подушке:

– Сестра! Сестра!

– Да, – сказала Эстер, – я тут, с вами.

– Я поправлюсь, сестра? Скажите мне.

– Все хорошо, Хиггинс, честно. Операция совсем несложная, вам не о чем беспокоиться.

– Что они со мной будут делать? – жалобно спросил он, обводя взглядом операционную, стараясь при этом не смотреть на разложенные инструменты.

У Барни было предубеждение против анестезионной. Он предпочитал давать наркоз прямо на столе, но признавал, что это может спровоцировать лишние страхи. И теперь он мягко и терпеливо объяснил:

– Ничего страшного, Хиггинс. У вас сломана бедренная кость, и мы собираемся продеть в нее чуть выше колена маленькую стальную шпильку, чтобы она удерживала кость на месте. Вот, собственно, и все. Операция несложная и займет совсем немного времени. Ведь правда же, сестра?

– Совсем несложная, – подтвердила Эстер.

– А это не опасно, сестра? Я точно проснусь?

– Ох, ну конечно, Хиггинс. Вам нечего бояться.

– Вы мне обещаете, сестра? – настаивал он. – Обещаете?

– Конечно, Хиггинс, обещаю.

– Вы скажете это моей жене, деточка? – взволнованно попросил старик. – Она ждет в холле и будет сильно волноваться. Скажете ей, что нет никакой опасности, хорошо?

– Хорошо, Хиггинс, я ей скажу. Сразу же, как только вы уснете.

Он откинулся на подушку и успокоился.

– Спасибо, деточка, храни тебя Бог.

Барни надел пациенту резиновую маску, которая закрыла ему рот и нос.

Вода в небольшой стеклянной банке, установленной в подставке на тележке, весело забулькала – через нее начал проходить веселящий газ.

– Дышите спокойно, старина. Расслабьтесь. Не надо спешить…