Зелёные огоньки - [23]
Домой я торжественно нёс маленький, грубо выкрашенный аквариум. У отца в руках была стеклянная банка с золотой рыбкой. Из банки выплёскивалась вода, и отец плотно прикрыл её ладонью. Я боялся, что рыбка может задохнуться.
— Ну и представления же у тебя! — качал головой отец. — Она на воздухе жить не может, а в воде она… как рыба в воде.
Дома мы насыпали в аквариум песку и налили тёплой воды.
Целыми днями я сидел на подоконнике и наблюдал за рыбкой, в своей стеклянной комнате, то всплывая за кормом, то плавниками взбивая песок, она чувствовала себя как в синем море. Освещённая осенним солнцем, она казалась мне живым золотом, и, как ни тянуло похвастаться, я боялся показать её своим приятелям.
Мы дружили с рыбкой. В аквариум я спустил деревянный домик. Иногда она вплывала туда через дверь, а выплывала через окно.
Я рисовал в уме, что там уже живут рыбьи дети и за маленьким столом на крошечных тарелочках они едят то, что им приносит мать. А гулять она их не пускает потому, что на улице сыро.
Когда я стучал пальцами по стеклу, как меня научил отец, рыбка, виляя хвостом, подплывала и часто разевала рот. Казалось, что она хотела открыть мне какую-то великую тайну. А что это была за тайна, я уже догадывался.
Однажды, когда дома никого не было, я осторожно вытащил рыбку из воды. Скользкая и холодненькая, она затрепетала в кулаке и начала часто-часто раскрывать ротик.
«Говорит!» — обрадовался я и поднёс её к уху. Тут я услыхал звук, будто лопались пузырьки воздуха, а за ним тихие, но разборчивые слова: «Проси у меня что хочешь! Всё тебе будет!»
— Ладно, давай! — шепнул я рыбке и отпустил её.
В воде она быстро заметалась из стороны в сторону, и я был уверен, что это она радовалась происшедшему разговору. До этого дня я ни о чём не просил её, потому что ждал, когда она перетянет из магазина всех своих волшебников и помощников.
Вечером отец сидел за столом и, отхлёбывая из стакана чай, просматривал газету. Тоненькая ложечка в стакане изредка вздрагивала и звенела. Мамы дома не было. Она пошла к больной соседке. Я подошёл к аквариуму и, осторожно постучав рыбке, тихо сказал:
— Рыбка, рыбка, подари маме настоящие духи! Только, чур, не подводить!
И лёг спать.
На следующий день шёл снег. Отец вернулся с работы весь облепленный снегом, и мама в передней помогала ему снять пальто. Она встряхнула пальто и, услыхав, как что-то звякнуло, засунула руку в карман.
— Что это такое? — изумлённо спросила она, извлекая маленький флакончик.
— «Крымская роза»! — торжественно улыбнулся отец. — Тебе принёс!
— Кому? — переспросила мама.
— Тебе!
— Честное слово?! А почему сразу не сказал?
— Ну что за разговоры… — чуть не обиделся отец.
— Тебе, тебе! — поддержал я отца. — Ещё и не то будет!
На мои слова она не обратила никакого внимания. Прищурившись, ещё раз посмотрела на отца, потом рассмеялась и поставила флакончик на свой столик. Духи приятно пахли, и запах чем-то напоминал мне зелёную полянку на даче. Я несколько раз с гордостью подходил их нюхать, пока не запретила мама. Видно, боялась, что разобью.
Проходя вечером мимо аквариума, я заметил, что к нему была прикреплена какая-то бумажка. На ней было что-то написано. «Письмо от рыбки!» — догадался я и, незаметно сняв его, отправился к больной соседке. Тётя Феня мне прочла:
— «Шатар-бахар-кунсуй. Слушайся маму и во всём ей помогай. Трудись!» Что это значит? — спросила она, отдавая мне письмо.
— А ничего… такого… — равнодушно ответил я, боясь, чтобы тётя Феня не запомнила волшебное слово.
Я вернулся домой и стал стряхивать со стола хлебные крошки, потом отнёс на кухню две глубокие тарелки. Перед сном я сам постелил постель и впервые без маминой помощи умылся. Надев ночную рубашку, я снова постучал рыбке:
— Шатар-бахар-кунсуй. Рыбка, купи мне велосипед, такой, как у Лёвки! А за маму тебе спасибо!
Просыпался я поздно, часов в десять утра. Протирал глаза, вспоминал сны и обдумывал своё будущее. Отец уже был на работе, мама на кухне варила обед.
В то утро я особенно долго тёр глаза и даже дёргал себя за волосы: возле моей кровати стоял блестящий трёхколёсный велосипед!
«И как получается здорово: не успеешь сказать, а она уже — готово! — приносит, — раздумывал я, ощупывая никелированный звонок. — Вот так чудеса! Только, видно, надо трудиться!»
На велосипеде, отчаянно теребя звонок, я катался до полудня. А пришло время кормить рыбку — я ей высыпал почти весь корм.
— Откуда у тебя велосипед? — спрашивала мама.
— Ха-ха! — отвечал я, поглядывая на аквариум. — Ещё и не то будет!
После ужина я было опять полез на подоконник, но тут меня отозвал отец и шёпотом сказал:
— Ты опять к рыбке? Не надо, не проси у неё пока ничего. Пускай она немножко отдохнёт.
И я послушался отца. Действительно, такой маленькой рыбке, наверно, очень трудно было нести из магазина велосипед.
Я подолгу гулял на дворе: катался на лыжах, лепил снежную бабу. Рыбка без меня явно скучала, и я решил познакомить её с Козьмой Прутковичем. Кот и раньше вспрыгивал на подоконник, но, получив однажды хороший нагоняй от отца, только издали любовался сверкающей в аквариуме золотой рыбкой.
