Зеленые холмы Земли. История будущего. Книга 1 - [43]

– В чем дело? – спросил Харпер. – О, это вы, доктор Ленц. Вы хотели меня видеть?

– Собственно, и да и нет, – ответил толстяк. – Я просто осматривал экспериментальные корпуса, и мне захотелось узнать, что вы здесь делаете. Но может быть, я помешаю?

– Нисколько, заходите. Гас!

Эриксон вышел из-за щита, где он возился с силовыми кабелями лабораторного триггера – здесь его роль играл модифицированный бетатрон, а не резонансный ускоритель.

– Привет! – сказал он.

– Гас, это доктор Ленц. Познакомьтесь – Гас Эриксон.

– Мы уже знакомы, – отозвался Эриксон, стаскивая перчатки, чтобы поздороваться: он раза два выпивал с Ленцем в городе и считал его «милейшим стариком». – Вы попали в антракт, но подождите немного, и мы покажем вам очередной номер. Хотя смотреть, по совести, нечего.

Пока Эриксон готовил опыт, Харпер водил Ленца по лаборатории и объяснял смысл их исследований с такой гордостью, с какой счастливый папаша показывает своих близнецов. Психолог слушал его краем уха, время от времени вставляя подходящие замечания, но главным образом приглядывался к молодому ученому, пытаясь обнаружить признаки неуравновешенности, о которых говорилось в его деле.

– Видите ли, – с явным увлечением объяснял Харпер, не замечая пристального интереса Ленца к собственной персоне, – мы испытываем радиоактивные изотопы, чтобы вызвать такой же их распад, как в реакторе, но только в минимальных, почти микроскопических масштабах. Если это нам удастся, можно будет использовать нашу Большую Бомбу для производства безопасного удобного атомного горючего для ракет и вообще для чего угодно.

Он объяснил последовательность экспериментов.

– Понимаю, – вежливо сказал Ленц. – Какой элемент вы изучаете сейчас?

– Дело не в элементе, а в его изотопах, – поправил его Харпер. – Мы уже испытали изотоп-два, и результат отрицательный. По программе следующим идет изотоп-пять. Вот этот.

Харпер взял свинцовую капсулу и показал Ленцу образец. Потом быстро прошел за щит, ограждающий бетатрон. Эриксон оставил камеру открытой, и Ленц видел, как Харпер, предварительно опустив забрало шлема, раскрыл капсулу и манипулировал с помощью длинных щипцов. Через минуту он завинтил камеру и опустил заслонку.

– Гас, как там у тебя?! – крикнул он. – Можно начинать?

– Пожалуй, начнем, – проворчал Эриксон.

Он выбрался из хаоса аппаратуры, и они зашли за толстый щит из многослойного металлобетона, который заслонял их от бетатрона.

– Мне тоже надеть защитный костюм? – спросил Ленц.

– Незачем, – успокоил его Эриксон. – Мы носим эти латы потому, что крутимся возле этих штуковин каждый день. А вы… Просто не высовывайтесь из-за щита, и все будет в порядке.

Эриксон посмотрел на Харпера – тот утвердительно кивнул и впился взглядом в приборы. Ленц увидел, что Эриксон нажал кнопку посреди приборной доски, потом услышал щелканье многочисленных реле там, по ту сторону щита. На мгновение все стихло.

Пол затрясся у него под ногами в судорожных конвульсиях – ощущение было такое, словно вас с невероятной быстротой лупят палками по пяткам. Давление на уши парализовало слуховой нерв, прежде чем он смог воспринять немыслимый звук. Воздушная волна обрушилась на каждый квадратный дюйм его тела как один сокрушающий удар. И когда Ленц пришел наконец в себя, его била неудержимая дрожь – первый раз в жизни он почувствовал, что стареет.

Харпер сидел на полу. Из носа у него текла кровь. Эриксон уже поднялся – у него была порезана щека. Он прикоснулся к ране и с тупым удивлением уставился на свои окровавленные пальцы.

– Вы ранены? – бессмысленно спросил Ленц. – Что бы это могло?..

– Гас! – заорал Харпер. – Мы сделали это! Изотоп-пять сработал!

Эриксон посмотрел на него с еще большим удивлением.

– Пять? – недоуменно переспросил он. – При чем здесь пять? Это был изотоп-два. Я заложил его сам.

– Ты заложил? Это я заложил образец. И это был изотоп-пять, говорю тебе!

Все еще оглушенные взрывом, они стояли друг против друга, и, судя по выражению их лиц, каждый считал другого упрямым тупицей.

– Постойте, друзья мои, – осторожно вмешался Ленц. – Возможно, вы оба правы. Гас, вы заложили в камеру изотоп-два?

– Ну конечно! Я был недоволен последним прогоном и решил его повторить.

Ленц кивнул.

– Значит, это моя вина, джентльмены, – с сожалением признал Ленц. – Я пришел, отвлек вас, и вы оба зарядили камеру. Во всяком случае, я знаю, что Харпер это сделал, потому что сам видел, как он закладывал изотоп-пять. Прошу меня извинить.

Лицо Харпера осветилось, и он в восторге хлопнул толстяка по плечу.

– Не извиняйтесь! – воскликнул он, хохоча. – Можете приходить в нашу лабораторию и вот так отвлекать нас сколько угодно! Ты согласен, Гас? Вот мы и нашли ответ. Доктор Ленц подсказал его.

– Но ведь вы не знаете, какой изотоп взорвался, – заметил психолог.

– А, пустяки! – отрезал Харпер. – Может быть, взорвались оба, одновременно. Но теперь мы это узнаем. Орешек дал трещину, и теперь мы расколем его!

И он со счастливым видом оглядел разгромленную лабораторию.

* * *

Несмотря на беспокойство Кинга, Ленц не спешил высказывать свое мнение о сложившейся ситуации. Поэтому, когда он вдруг сам явился в кабинет начальника станции и заявил, что готов представить свой отчет, Кинг был приятно удивлен и испытал истинное облегчение.