Зеленые гранатовые камни - [6]

Шрифт
Интервал

Клев внезапно кончился, и память опять безраздельно заполонила Алевтина.

…Качаются низкие темно–зеленые вершины кедрача, усеянные спелыми, зеленовато–коричневыми шишками. Из котелка вырываются брызги жирной юшки, Шахурдин в бульон положил новую порцию сырой рыбы. Истекая душистым паром, в алюминиевой миске горка вареных кусков. Зачем ему столько рыбы и ухи? Но Шахурдин хорошо знает женщин… На краю костра сипит закопченный маленький чайник…

Сквозь пересвисты бурундуков и скрипучий крик кедровок он уловил знакомый хруст веток. Опять замаячила рыжая шапка. «Старик с ней!..» — недовольно морщится Шахурдин.

Сияет изуродованное, высохшее личико, слезится единственный глаз, налитый наивной хитростью. Алевтина в черной кожаной курточке и красных французских сапогах, несуразных средь корней кедрача медвежьей тропы. Носки сапог свежеоцарапаны. На медном личике еще ярче пунцовеет цветок–рот.

«Эх, старик, какого черта!..»

…Старичок, причмокивая, шумно хлебает жирную, ароматную юшку, скребет погнутой ложкой по дну алюминиевой миски:

— Такая усица!.. Поес, помирать будес, вспомнис о ней… Молодец, однако, паря. А как твоя фамилия?

— Одна–а–ако, Сахурдин?! — взволнованно вскочил с лапника старичок. — Ты тясом не с Авеково?

Шахурдин с трудом отрывает взгляд от рта–цветка. Он хорошо знает этот поселок на другом берегу реки, впадающей в морскую губу. С сопки, где лежит отец, поселок хорошо виден.

— Знаешь, папаша, как очень давно было: казаки–землепроходцы крестили ваш народ, новообращенным давали при этом фамилию и имя казака в отряде. Отсюда у вас одни Нефантьевы, Шахурдины да Хабаровы. Может, и мой предок был в том отряде.

— Снасит, мы пости родня! — хитро подмигивает старичок. — Я тозе Сахурдин. — Лицо его светится от удовольствия, Шахурдин уже не замечает его уродства. Он ловит ускользающий взгляд Алевтины, стланиковой веткой отгоняющей комаров.

— А нозик у тебя хоросий?

— Да нет, ерунда, — недовольно морщится Шахурдин, — консервы открываешь, сталь крошится.

Старик непритворно, восхищенно цокает языком, гладит пластмассовую, рифленую рукоять, нежно водит пальцами по широкому, выщербленному лезвию.

— Махнем!

Нож старика в деревянных ножнах, схваченных медными позеленевшими кольцами.

— Ты что, отец! — удивляется Шахурдин. — Это все равно что часы на трусы.

— Нисе–нисе, — лукаво щурит глаз старичок, — тундра сибко больсой, мозет, не встретимся, память…

По цвету стали Шахурдин определяет, нож старика выкован из топора, клейменного царским двуглавым орлом… Руби гвозди, проволоку, ни единой щербины. А рукоять! Выточена из моржового клыка, на желтой кости охотник с копьем крадется меж торосов к нерпе возле отдушины, а с другого края к этой же нерпе, плотно припадая ко льду, ползет белый медведь.

Настоял старик, поменялся Шахурдин, морщась от такой неравноценной сделки, испытывая какую–то странную вину.

Попрощавшись с Шахурдиным, на своем языке сказав что–то Алевтине, опираясь на трость, старик с лайкой исчез в кустах.

…Неотрывно глядя друг другу в глаза, они сидели на лапнике с клейкой прозрачной смолкой на желтых срезах. Шахурдин взял ее маленькую ладошку с траурной каймой под ногтями и нежно поцеловал. Удивленно раскрылся бутон рта, сверкнули белые зубки, взлетели густые черные брови. Блестящая толстая коса в его жесткой от ломика и кайла ладони. Он подносит ее к своему лицу: горечь дыма, кислинка выделанных шкур, запах мимоз, и еще что–то неуловимое, волнующее, тревожное…

Сегодня он хотел видеть её всю… В палатке жарко от нагретых солнцем стенок и крыши палатки. Смуглое, ни разу не рожавшее тело — от круглых грудей с коричневато–золотыми сосками до темного клина лона — перед его глазами.

Теперь он видит, ощущает, как от его губ, языка, зубов наливаются, созревают ее груди, увлажняется лоно. Горячее упругое тело, как струны пальцам, мгновенно отзывалось на каждую ласку. Он в ней оставался ровно столько, сколько нужно было ему и ей, доводя ее до самозабвения. Шахурдин не думал о будущем, сейчас он просто брал и дарил радость содрогавшемуся гибкому телу.

Сегодня не звучит ее неповторимый, журчащий смешок.

— Ты скоро уйдешь за перевал? — она не может притворяться, нежный ее голос печален, узкие антрацитовые глаза мерцают робкой надеждой.

«Вот и приручил…» — Но Шахурдин впервые не чувствует удовлетворения. Вместо ответа он целует ее грудь, нежно прикусывает сосок, заставляя грудь снова налиться, созреть для последнего стона, придушенного стиснутыми зубами.

— У тебя такие красивые глаза, как небо в мае над тундрой. — бутон ее рта нежно касается век, ресниц, бровей. — Ты такой сильный… это плохо, что я тебя встретила, теперь моя душа будет другой…

Они лежат лицом друг к другу, глядя в глаза. Ярок румянец на медных Алевтининых скулах, растрепались вороньи косы, на выпуклом лбу бисер пота. Шахурдин, как росинки, слизывает их…

Сквозь дыру, продранную медведицей, виден клочок тундры. Как рыжие промокашки в чернильных кляксах, кочки фиолетовы от перезрелой голубики. Куропатки, готовясь к зиме, уже в белых пуховых штанишках, демаскирующие, редкие белые перья на рыже–бурых крыльях. Почти рядом они склевывают ягоду с кочек, рдеют их махонькие гребешки на точеных головках. В мерцающей черноте глаз Алевтины печаль и боль утраты, в его же глазах — лишь сожаление.


Еще от автора Владимир Цмыг
Оборотень

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дикая стая

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Горбун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Другая реальность

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Страх

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Шаровая молния

Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.


Смертельный просчет

Гай, Дэвид, Ингрид, Мелани Оуэн.Блестящая команда молодых бизнесменов, задумавших совершить ПРОРЫВ в рекламных технологиях.Их связывает давняя дружба и… память о ЧУДОВИЩНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ, свидетелями которого они стали МНОГО ЛЕТ НАЗАД.Их бизнес балансирует на грани триумфа и катастрофы.Их главный конкурент, не выбирающий средств в борьбе, — ОТЕЦ Гая и Оуэна, жестокий магнат Тони Джордан.Но внезапно Тони УБИВАЮТ.И Дэвид, ведущий собственное расследование убийства, имеет все основания полагать: УБИЙЦА — ОДИН из его друзей.И, перейдя грань дозволенного один раз, он будет убивать СНОВА и СНОВА…


Биржевой дьявол

Гуманитарий-русист Ник Эллиот понимает, что рискует продать душу дьяволу, поступив в брокерскую фирму Dekker Ward, но ему отчаянно нужны деньги. Шеф Ника, предприимчивый Рикарду Росс, больше известен как маркетмейкер. Его кредо — «кто не с нами, тот против нас». Поначалу Нику кажется, что он наконец-то ухватил удачу за хвост, но тут начинают происходить странные вещи. Сначала он узнает, что его предшественник погиб от рук вооруженных грабителей. На самого Ника совершено разбойное нападение. Неожиданно увольняют одного из ведущих трейдеров компании.


1974: Сезон в аду

Один из ведущих мастеров британского нуара Дэвид Пис признает, что его интерес к криминальной беллетристике был вызван зловещими событиями, происходившими в его родном Йоркшире — с 1975 до 1981 г. местное население жило в страхе перед неуловимым серийным убийцей — Йоркширским Потрошителем. Именно эти события послужили поводом для создания тетралогии «Йоркширский квартет», или «Красный райдинг» (райдинг — единица административно-территориального деления графства Йоркшир), принесшей Пису всемирную славу.«1974» — первый том тетралогии «Йоркширский квартет».1974 год.


Сесквоч

В Калифорнии, в маленьком горном городке, рассказывают о встречах со Снежным Человеком, которого здесь называют Сесквоч, и существует поверье о Мандранго — порождении сил зла, который в назначенный срок выходит из-под земли, чтобы найти себе невесту. В городе и его окрестностях происходит серия жутких убийств, и некто похищает журналистку Элен, с которой происходят невероятные и драматические приключения.


Семнадцать каменных ангелов

Завораживающий роман в жанре танго.Недавно потерявший жену комиссар Мигель Фортунато готовится выйти на пенсию после долгих лет службы в полиции Буэнос-Айреса. Его последнее задание – помочь следователю, приехавшему в Аргентину из США для расследования обстоятельств похищения и убийства известного американского писателя. Задание, как выясняется, непростое. Во-первых, следователь оказывается совсем молоденькой, неопытной, но очень привлекательной девушкой по имени Афина Фаулер. А во-вторых, сам Фортунато в силу определенных причин вовсе не заинтересован в том, чтобы правда об убийстве вышла наружу.Впрочем, расследование должно идти, хочет он этого или нет.