Зеленые глаза Баст - [31]

Я ожидал от Фрайарз-Парка чего угодно, но этот диковинный особняк, скрытый в подковообразной лощине между холмами и давным-давно позабытый всеми, совершенно не выглядел жилым. Я мог бы коснуться царящей здесь тишины, настолько осязаемой она казалась. От каменных плит поросшей мхом террасы веяло влажной стынью; холод полз от пустоши внизу и из бора на холме.

Я пересек террасу и газон и теперь стоял и смотрел через открытую стеклянную дверь, расположенную возле главного входа, в комнату, откуда лился свет. Вокруг стало необыкновенно тихо и темно. На заваленном бумагами столе горела лампа.

Комната была обставлена, как библиотека. Вдоль стен, занимая все пространство, стояли переполненные книжные шкафы. Едва ли не все тома в них дышали старостью, многие были в непривычных, вероятно, иностранных переплетах. То там, то здесь на полках виднелись химические приборы и застекленные коробки с образцами; и повсюду мой взгляд натыкался на египетские реликвии, впечатляющая коллекция которых была в совершеннейшем беспорядке разбросана по комнате.

За столом, погрузившись в чтение огромной книги в кожаном переплете, сидел человек. Он был необычайно изможден и, как я догадался, отличался очень высоким ростом. Его чисто выбритое лицо вызывало в памяти Сокара, древнеегипетского бога с соколиной головой[20]; длинные седеющие волосы он зачесывал назад, открывая костистый лоб. Кожа его была блеклой и желтоватой; продолговатые, тонкие, смуглые кисти рук подсказали мне, что он евразиец, человек смешанной крови. Под ногой у меня хрустнул камешек, выдав мое присутствие. Мужчина быстро поднял голову.

Я вздрогнул. Широко распахнутые черные глаза смотрели на меня пристальным, соколиным взором, усугубляя поразительное сходство с Сокаром. Я заговорил, все острее сознавая свою ошибку:

— Простите, что столь грубо прервал ваше уединение, но я полагал, что нахожусь во Фрайарз-Парке, куда, боюсь, вторгся, не имея на то права.

Человек за столом не сводил внимательных глаз с моего лица.

— Вы никуда не вторглись, — ответил он резким высоким голосом с явственным, пусть и неопределимым, иностранным акцентом. — Мы рады всем гостям — званым и незваным. Но вы определенно заблудились: это Белл-Хаус.

— И далеко ли я от Фрайарз-Парка?

— Не очень. Могу ли поинтересоваться, известно леди Каверли о вашем предполагаемом визите или нет?

— Нет, — удивленно сказал я.

— Тогда, к сожалению, ваше путешествие напрасно. Она больна и никого не принимает.

Его манера говорить, несколько высокомерная и властная, задела меня, и евразиец, очевидно, заметил это, потому что добавил:

— Я врач леди Каверли. Не исключаю, что мог бы помочь вам. В любом случае, опасаюсь, что в данное время вам придется удовлетвориться моим скромным гостеприимством — если, конечно, вы не предпочитаете прогулку под ливнем.

Сокар — древнеегипетский покровитель мертвых и бог плодородия. У автора «богом с соколиной головой» ошибочно назван Анубис.

Пока он говорил, лощину озарила ослепительная вспышка молнии, и его последние слова утонули во все более оглушительных раскатах грома, неистовствовавшего над холмами.

Дождь обрушился внезапным потоком, как в тропиках, и я сделал шаг в комнату. Ее обитатель поднялся мне навстречу во весь свой огромный рост.

— Я доктор Дамар Гриф, — сказал он и вежливо поклонился.

Я тоже представился, и он с царственной любезностью предложил мне стул с высокой спинкой, а сам вернулся за стол.

— Что-то мне подсказывает, вы не из этих мест, — продолжал он.

Сейчас, несмотря на его отточенную учтивость, я видел, что доктор Дамар Гриф из тех людей, которые никогда не будут мне симпатичны. Говорил он как джентльмен, но лицо было маской — маской Сокара; сидя здесь, в странном неопрятном жилище, среди реликвий прошлого и свидетельств неясных изысканий, предназначенных, возможно, для познания будущего, под звук громовых раскатов над Белл-Хаусом — я решил скрыть от него истинную цель моего визита. Я весьма сожалел, что назвал ему свое имя, хотя обман стал бы преступлением против охотно оказанного гостеприимства.

Даже теперь я с трудом могу объяснить смешанные чувства, охватившие меня во время первой встречи с этим необычным человеком.

— Я прибыл сюда отдохнуть и подлечиться, — сказал я, — и мне говорили, что Фрайарз-Парк представляет значительный интерес с исторической точки зрения. Я хотел получить разрешение осмотреть его и, если возможно, сделать несколько фотографий.

Доктор Дамар Гриф с серьезным видом кивнул.

— Это бывший монастырь, мистер Аддисон, — сообщил он. — И, как вы отметили, он очень интересен для историков. Но плачевно слабое здоровье миссис Каверли не позволяет ей принимать посетителей.

Он произнес это гораздо тише, заговорив не таким высоким и резким тоном, как раньше. Что-то в его интонации показалось мне знакомым. Одного взгляда на соколиные черты было достаточно: я не сомневался, что мы с доктором никогда не встречались, но был определенно уверен, что уже слышал его голос, пусть и не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах это произошло.

— Кажется, мистер Бернем несколько лет как умер? — спросил я, прощупывая почву.