Зеленые дьяволы - [12]
— А когда у васъ чаще бываетъ вдохновеніе? По утрамъ? Или по вечерамъ?
— У меня? Смотря по обстоятельствамъ. Иногда утромъ. Иногда вечеромъ.
— Да… — вздохнувъ, проговорила Наташа, вертя въ рукѣ сорванную съ клумбы розу. — Я хотѣла бы обладать такой способностью. А сейчасъ вы что-нибудь пишете? Стихи, можетъ быть?
— Да. Но не просто стихи, а философскую поэму. Думаю къ концу лѣта окончить. Сорокъ восемь главъ.
Сказавъ это, Сергѣй самъ испугался: къ чему подобная ложь? Но, вспомнивъ о свиномъ королѣ, подавилъ въ себѣ угрызенія совѣсти, пріободрился и даже попытался вкратцѣ изложить фабулу. Къ сожалѣнію, однако, послѣ первой изъ сорока восьми главъ фантазія предательски измѣнила ему. Онъ запутался, сталъ бормотать что-то невнятное… И искренно обрадовался, когда услышалъ, наконецъ, со стороны дома голосъ отца:
— Сережа! Пора домой!
Вернулся Сергѣй въ замокъ въ скверномъ настроеніи — раздражительный, хмурый. Встрѣча съ Наташей оставила странный осадокъ. Съ одной стороны, конечно, любовь къ Кэтъ нѣчто неизмѣнное, вѣчное; чувство, которое не можетъ поколебать и измѣнить ничто въ мірѣ, даже сама смерть. Но, съ другой стороны, къ чему было мстить за выдумку о свиномъ королѣ и беззастѣнчиво хвастаться вдохновеніемъ? Не все ли равно — есть король, или нѣтъ короля? И свиной онъ или не свиной? Наташа, чего добраго, вообразитъ, будто вызвала ревность. А что въ ней особеннаго? Этого недостаточно, что глаза красивѣе, чѣмъ у Кэтъ. Мало ли какіе бываютъ глаза! Зато у нея безобразно густые волосы, которые она не стрижетъ, а собираетъ сзади, на затылкѣ… Богъ знаетъ что: клубокъ черныхъ змѣй. И остроумна не такъ, какъ Кэтъ. Кромѣ того, взглядъ слишкомъ самоувѣренный. Рѣсницами нарочно кокетничаетъ, опускаетъ медленно, чтобы было замѣтно, какія онѣ длинныя. Глупая дѣвченка!
Въ результатѣ визита къ Лунинымъ Сергѣю захотѣлось бросить замокъ и немедленно уѣхать въ Лондонъ. Уже больше мѣсяца прошло, какъ онъ находится здѣсь, и тоска по Кэтъ, временно утихшая, теперь возобновилась съ прежней силой. Однако, какъ уѣхать, если отецъ на все лѣто до октября далъ на личные расходы всего восемь фунтовъ и предупредилъ, что не прибавитъ ни одного пенса, такъ какъ въ горахъ нужно дышать свѣжимъ воздухомъ, а не думать о городскихъ развлеченіяхъ.
Въ моментъ возвращенія Вольскихъ въ замокъ, Шорина не было дома. Переодѣвшись, взявъ съ собой альпійскую палку съ желѣзнымъ концомъ, Сергѣй рѣшилъ оставшееся до обѣда время посвятить прогулкѣ въ горы. Хотѣлось побыть одному, предаться поэтической грусти среди природы.
Обойдя служебныя постройки замка, онъ двинулся вверхъ по тропинкѣ къ ближайшему холму. Но въ это время внизу, возлѣ изгороди фруктоваго сада, послышались шаги, и показалась долговязая фигура Виктора.
— Сережа, ты?
— Какъ видишь.
— Вернулся? Отлично, братъ. Замѣчательное открытіе! Пока тебя не было, я тутъ раскопалъ кое-что… Вотъ удивишься!
— Кладъ нашелъ?
— Кладъ не кладъ, а кое-что не хуже клада. Идемъ, покажу.
Сергѣй съ грустной улыбкой пошелъ вслѣдъ за пріятелемъ, который велъ его черезъ фруктовый садъ къ глухой сторонѣ замка. Хотя было жаль, что прогулка въ уединеніи окончательно разстроилась, однако, развлечься тоже недурно: легче отогнать отъ себя тоскливыя мысли.
— Смотри-ка, — остановившись возлѣ окруженной кустарниками и поросшей мхомъ каменной лѣстницы, торжественно сказалъ Шоринъ. — Видишь: три ступеньки впередъ, три ступеньки влѣво — и углубленіе въ стѣнѣ. Спускайся за мной.
— А дальше что?
— Иди, иди, боишься, что ли? Теперь, вотъ, дверь. Очевидно, давно никто сюда не входилъ. ясно по кустамъ ежевики. Мнѣ здѣсь пришлось даже кое-что вырубить.
Викторъ налегъ плечомъ на небольшую желѣзную дверь и исчезъ въ темнотѣ.
— Ну, что же ты?
— Но здѣсь ничего не видно.
— А, вотъ, сейчасъ. У меня съ собой фонарикъ. Осторожнѣе. Сначала пять ступенекъ, затѣмъ ровно.
Нерѣшительными шагами, съ любопытствомъ оглядывая освѣщенный разсѣяннымъ свѣтомъ фонарика низкій сводчатый потолокъ и полукруглыя сѣрыя стѣны, Сергѣй шелъ вслѣдъ за пріятелемъ по узкому коридору, напоминавшему гигантскую каменную трубу. Шаговъ черезъ тридцать коридоръ кончился, стѣны раздвинулись, и впереди обозначились проблески дневного свѣта.
— Вотъ первая комната, — гордо заявилъ Шоринъ, потушивъ фонарикъ, чтобы не тратить даромъ заряда. — Здѣсь раньше что-то было. Въ углу подъ окномъ какой-то желѣзный хламъ… Проволока… А дальше, увидишь, — уже совсѣмъ хорошее помѣщеніе.
Молодые люди прошли въ конецъ комнаты и поднялись по каменнымъ ступенькамъ къ небольшой дубовой двери.
— Входи. Тутъ совсѣмъ свѣтло, — тономъ хозяина проговорилъ Викторъ, открывая дверь. — Ну, какъ? Нравится?
Сергѣй удивился, войдя внутрь. Комната, была, дѣйствительно уютная, свѣтлая, съ широкимъ окномъ, за которымъ колыхались вѣтви кустарника, придававшаго освѣщенію эффектный зеленоватый оттѣнокъ. Стѣны были побѣлены, деревянный полъ еще хорошо сохранился; и что особенно казалось страннымъ — это жилая обстановка комнаты. У стѣны, возлѣ окна, небольшой старый письменный столъ; съ другой стороны — обитый бархатомъ выцвѣвшій диванъ съ двумя креслами; у третьей стѣны — длинный крашеный столъ; у четвертой — до самаго потолка лакированыя деревянныя полки, на которыхъ лежали разобранныя части какихъ-то приборовъ.
Загадочный «Диктатор мира», впавшие в каталепсию города и целые страны, гримасы социализма и реставрация монархий, воздушные приключения и незримые властители судеб человечества из пустыни Такла-Макан — в фантастическом романе А. Рен-никова (Селитренникова, 1882–1957).Роман «Диктатор мира», образчик крайне правой эмигрантской фантастики, продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений русской эмиграции.
А. Ренников. Вокруг света: Рассказы. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2016. – 54 с. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. CLХ).В книгу вошли избранные фантастические и пародийные рассказы прозаика, драматурга и журналиста А. Ренникова (Селитренникова, 1882–1957). Сборник продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций фантастических и приключенческих произведений русской эмиграции.
Новый том прозы писателя Андрея Ренникова (настоящее имя: Андрей Митрофанович Селитренников; Кутаиси, 1882 – Ницца, 1957), продолжая его возвращение отечественному читателю, после сборника фельетонов об эмигрантском быте «Потому и сидим» (Алетейя, 2018), открывает новые грани его творчества. Это блестящие и ироничные мемуары, рассказывающие об учебе в классической гимназии в Грузии и в Новороссийском университете в Одессе, о первых шагах в журналистике в той же Одессе, а также в Кишиневе и, наконец, о «звездном часе» в Петербурге, в общении с культурной элитой того времени, затем о Первой мировой войне, революции, белом движении, эмиграции.
Лето. Кембридж. Друзья. Тусовки. Казалось бы, очередное, ничем не примечательное лето для Элизабет Джонсон, но даже одно новое знакомство способно перевернуть твою жизнь с ног на голову. И кто знает, кем может оказаться человек, с которым ты сталкиваешься в коридоре университета каждый день, и к чему порой приводит любопытство… Содержит нецензурную брань.
Валентина Олесова, молодая женщина тридцати с небольшим лет, свободная, юрист по образованию, заглянув утром в почтовый ящик, обнаружила письмо, из которого узнала о существовании родной тетки, сестре отца, о которой в семье никогда не упоминали. Мария, так зовут вновь обретенную родственницу, проживает в Праге. Она недавно овдовела и решила вернуться на родину. Но для этого ей нужно было вступить в права наследства после смерти мужа и продать клинику, которой владел ее покойный муж. Однако Мария погибает под колесами автомобиля, а клиника переходит к заместителю ее мужа по завещанию, которое якобы составил муж перед смертью.
Продолжение первой части захватывающего рассказа. В этой книге вы узнаете как дальше повернется жизнь героев.
В детективе «Случайная жертва» сыщик-любитель Тимофей Савельевич снова берётся за расследование безнадёжного дела. Совершено двойное убийство, жертвами которого стали известный правозащитник и скромная девушка. За их убийство уже осуждён человек, но внезапно появляются новые доказательства, ставящие под сомнение вынесенный приговор. Подозреваемых слишком много и шанс найти виновного минимален. Но большой опыт и нестандартный подход к решению задач должны помочь Тимофею Савельевичу вычислить настоящего убийцу.
В каждом из нас кроется страх того, чего боятся нет абсолютно никакого смысла. И всякий, у кого есть подобная причина для беспокойств, пытается её спрятать в своей душе как можно глубже. Однако Нат считал, что ничего такого в этом нет. Ведь никто ему толком не объяснял, каких страхов стоит стесняться, а каких нет. Он спрашивал, но понятного ответа ему так никто и не дал. Почему? В этом Нат тоже пытался разобраться. Это вторая повесть из цикла "Дом на распутье". О том, как начинались приключения Натана Эймона и его друзей, вы можете прочесть в книге "Убийство в классическом стиле".
Приморский край, почти наши дни. Во время крещенских купаний жители деревни находят труп местного художника. Праздник испорчен, а милиция убеждена, что неудачливый служитель искусств покончил с собой. Однако видимых причин для этого нет: он был не стар, вполне доволен жизнью и полон творческих планов. Имел место несчастный случай? Или смерть художника оказалась кому-то выгодна? За расследование берется лучший друг погибшего, бывший моряк и молодой пенсионер Иван Ильич Осинников. Содержит нецензурную брань.