Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс - [23]

– Ничего, профессор Макгонагалл. Дружеская беседа.

– Ничего, профессор Макгонагалл. Мы с Дракончиком дружески общаемся, в самом деле.

– Рекомендую это делать на пониженных тонах. И, мистер Малфой, вернитесь за свой стол.

– Конечно, профессор. Только попрощаюсь с нашей героиней. – И, склонившись к самому лицу Эри, едва слышно произнес:

– Тварь (нецензурно), я все равно тебя убью.

***

Поттер задумчиво катала хлебный шарик между пальцев. Считать ли это поражением или ступенькой к победе? Малфой больше не язвит элегантно, а употребляет грязные магловские ругательства. Хорошо, никто не слышал, иначе Рона не остановить, да и Невилла тоже. Если судить с точки зрения… эээ… семантики – она его довела. Запишите один балл Гриффиндору. Но вот эта знакомая наглость – осыпать противника грязной бранью в шаге от преподавателя, в окружении врагов… услышь его Рон – ударил бы сразу, не оглядываясь на декана. Малфой рисковал, но выиграл.

«Черт возьми. Мерлин и Моргана. Твою мать.

Проклятый слизеринский змей учится у меня. Учится плохому.

Надо прекращать издеваться над ним. Но как же Ласка? Без корма она озвереет…»

***

– Давай к Хагриду сходим? – предложил Рон в пятницу, недели через две после начала занятий. – А то он тебя приглашал, ты вроде согласилась, но так и не пошла.

– Когда это он меня приглашал?

– В первый день. Не помнишь разве? Когда он нас через озеро вез. Он ведь знал твоих родителей, говорил, что может рассказать о них.

– Что ты говоришь? Не помню. Я тогда так устала, что просто соглашалась со всем, что слышу. Обязательно сходим, все вчетвером.

Рон надулся:

– Почему не вдвоем?

«Опять этот проклятый тонкий лед!»

– Мы же друзья. Все четверо. Почему нет? – «Не переигрывай, Поттер, наивный голос – это хорошо, но ресницами хлопать не надо».

Рон промолчал.

***

Когда они – вчетвером! – пробирались к сторожке Хагрида, Эри с досадой думала, что хождение по канату с завязанными глазами, начатое первого сентября, продолжается. Трое «друзей» просто рвали ее на части, требуя себе больше внимания, чем другим.

Как выяснилось почти сразу, Грейнджер и Лонгботтому действительно удалось убедить Шляпу направить их в Гриффиндор. Причем оба действовали в манере отвергнутых факультетов: Гермиона по пунктам, методично доказывала, что в Равенкло ей не место, а Невилл просто грустно ныл, дескать, у него друзья в Гриффиндоре, а не в Хаффлпаффе, и плевать ему, что он там «найдет себе верных друзей». Уже есть. Эри вспомнила свое распределение – гриффиндорские угрозы, слизеринские обещания – и усмехнулась про себя.

Но основная причина, конечно, была одна. Она носила фамилию Поттер и цементировала отношения в этом странном квартете.

У Грейнджер никогда не было друзей. Она собиралась в Равенкло, планируя найти единомышленников – долгие интеллектуальные беседы, совместные походы в библиотеку. Короткий разговор в купе Хогвартс-экспресса показал, что дружить лучше с Гриффиндором. До этого она поговорила с тихоней Терри Бутом, который позже попал именно в Равенкло – и поняла, что на факультете Ворона все одиночки. А тут – яркая, как звезда, Героиня Магического Мира. Собирается в Гриффиндор. (Поттер не обманывалась по поводу собственной привлекательности, но слава, похоже, как-то корректировала восприятие людей. Красавица-умница-великая волшебница? – да, так ее и видели, дурнушку Гарриет из Литл-Уингинга). В общем, Грейнджер, пусть неосознанно, выбрала место рядом со звездой. И не прогадала.

Лонгботтом от распределения ничего хорошего не ждал. У него были героические родители – Гриффиндор, борцы с Волдемортом. Как и у Поттер. И они тоже погибли, кажется – во всяком случае, вырастила его бабушка. Прямая дорожка ко Львам Невилла вовсе не манила – он был тихим трусоватым мальчиком, без гриффиндорской сумасшедшинки. Но, пытаясь оправдать ожидания родственников, собирался просить Шляпу отправить его куда следует. То есть, под красно-золотые знамена. Разговор с Роном и Эри укрепил его в этом решении и дал твердость добиваться своего. Поттер припомнила – он сидел под Шляпой почти три минуты. И все это время спорил с ней, пусть в хаффлпаффской манере, но все же.

Таким вот образом она обзавелась друзьями.

А Рон Уизли, первый «привязанный» ею человек в волшебном мире, похоже, привязался слишком сильно. Ей приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы окружающие не воспринимали их как пару. Вот уж этого добра нам не надо… Поттер была рада дружить хоть с Роном, хоть с гигантским кальмаром, но одна мысль о том, что friend когда-нибудь превратится в boy-friend’а, вызывала у нее тошноту. Все, связанное с вопросами пола, было для нее зловонной гадкой трясиной. (Если бы Малфой знал об этом! Но она не собиралась давать ему в руки такое оружие). На занятиях они постоянно меняли пары. Хотя когда Поттер в первый раз отказалась садиться с Роном, пришлось воспользоваться глупейшей школьной отговоркой. Мол, у тебя такие широкие плечи, можно, я сяду прямо за тобой и спрячусь от злобного взгляда Снейпа? И Невиллу помогу с зельем. А ты с Гермионой как-нибудь…

Все это было так странно, сложно и мучительно, что Эри порой спрашивала себя: по силам ли ей продолжать? В классе было просто: есть Дадли и компания, а есть Поттер – отдельно стоящий остров, экстерриториальные воды, не заходить, не приближаться. В банде было просто: есть Джек – он главный, Джерри – правая рука, Колин – силовая поддержка. И она, Эри, «наша личная ведьма». Привязанная ко всем троим, не выделяющая ни одного из троих. А тут…