Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [88]

Заняв Кубань, красные действовали по безотказной схеме. Сначала «зеленчукам» пообещали сохранение их внутренней организации в составе Красной армии. Савченко даже видит собственными глазами начальника «зеленой дивизии», к которому обращаются пленные офицеры с просьбой прояснить их участь. Однако очень быстро «зеленая» атрибутика стала поводом для обвинения в контрреволюции, пилюковцев начали вливать в ряды 21-й советской стрелковой дивизии. Самостоятельных союзников красные терпели совсем недолго. Судя по рассказу автора — недели две. Мемуарист встречается с Пилюком уже в кубанских плавнях. Пилюк сидит в окрестностях родной станицы Елизаветинской в 15 километрах от Екатеринодара со считаными соратниками, никаких войск уже и в помине нет, как и красных обещаний оставить все как есть на богатой Кубани. По словам Савченко, Пилюк производил впечатление вполне заурядного неразвитого офицера. Действительно, он офицер по выслуге. Такие люди, попав в водоворот «общественной» жизни, легко оказывались жертвами демагогии, примитивного славолюбия, на чем легко играли большевики.

Данные о Пилюке в исторической литературе серьезно разнятся. Согласно базе данных С.В. Волкова: «Пилюк Моисей… Произведен в офицеры из нижних чинов артиллерии Кубанского казачьего войска 1917. Сотник. Во ВСЮР; в 1919–1920 член Кубанской Рады, затем предводитель отрядов «зеленых», в 1921 арестован, лагеря». А.В. Баранов полагает, что он в конце 1919 г. возглавил массовое восстание казаков-черноморцев против Деникина. С приходом большевиков к власти поддержал их, в июле 1920 г. назначен председателем комиссии Кубано-Черноморского облревкома по борьбе с «бело-зелеными». В сентябре 1920 — январе 1921 г. — фактический руководитель казачьей секции областного ревкома. В январе 1921 г. избран кандидатом в члены облисполкома Советов. Убедившись в преднамеренности «расказачивания», в январе 1921 г. бежал с семьей в горы, где возглавил политотдел Кубанской повстанческой армии. Считался идеологом КПА. В октябре 1921 г. пойман и осужден. После тюремного заключения вернулся в станицу Елизаветинскую психически больным⁵⁷⁷. Возможно, «бумажная» жизнь легального Пилюка на красной службе и реальная жизнь сотника Пилюка в эти месяцы разошлись.

Савченко дает характеристику двух руководителей зеленой — бело-зеленой, антибольшевистской — Кубани, Пржевальского и Фостикова, и их разные подходы к организации повстанческой борьбы. Собственно, Фостиков никаким зеленым себя, очевидно, не мыслил.

«Пестрая гамма мотивов толкала казачество в зеленый стан. Одни убегали от красной мобилизации, другие боялись расплаты за ретивое участие в белом движении — атаманы, шкуринцы-волки, корниловцы-первопоходники, кое-кто зарвался в первые дни большевистской власти и был взят на заметку как неблагонадежный; эти боялись возможных кар. Немало было в повстанческом стане и идейно не приемлющих коммуны. Лес их всех объединял общностью задачи — борьбы с красной властью. В лесу всегда находилось несколько человек сильной воли, «вождей»; вокруг них и собирались маленькие зеленые рати, постепенно сливавшиеся друг с другом.

Четкого, мало-мальски хотя бы определенного политического лица зеленая громада не имела.

На позиции рядом лежит в цепи казак-монархист, полагающий, что «без царя нельзя». и казак-самостийник, убежденный, что «пора уже казачеству своей головой жить». Тут же можно встретить и казака-большевика, который за казачьи советы, но без коммунистов. И всех их объединяет сегодняшний день, неприятие «коммуны», которую упрямо насаждают большевики». Такова оценка кубанской зеленовщины лета 1920 г. Савченко, который сам влился в ее ряды.

«Крыжановский и Фостиков. Вокруг этих двух имен сконцентрировались две значительные повстанческие группы, работавшие в параллельных направлениях, каждая на свой страх и риск.

Это не враждебные друг другу группы, но и не дружественные.

Два зеленых центра.

Лихой генерал и «полосатая рубаха».

Полковник Крыжановский, полагаю, был далек от игры в кубанского Наполеона. Он подчинил бы, несомненно, свой корпус генералу Фостикову, если бы не было некоторых принципиальных «но».

Главное «но» состояло в том, что Фостиков вел себя как диктатор. Создав вокруг себя правительство, составленное из случайных людей, Фостиков стал на него опираться как на «кубанскую власть». Он объявил мобилизацию, за уклонение от которой грозил всяческими карами; он учредил зеленый военно-полевой суд. К местным казакам, так или иначе причастным к советской администрации (а таких было, разумеется, немало), применялись кары. Террор получил права гражданства на территории фостиковской Кубани.

Фостиков не только очищал станицы от красных, но и брал на себя устройство их внутренней жизни: он восстанавливал «старую власть» своей властью, а не волей населения.

С фронтом Врангеля он не искал смычки. Поскольку Врангель был «продолжением» Деникина, Фостиков относился к нему недружелюбно, памятуя игнорирование Добрармией кубанской автономии.

Фостиков в своей борьбе с большевиками ориентировался на самого себя.

Не то было в корпусе Крыжановского.