Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [4]

. С другой стороны, небольшой активный отряд мог успешно действовать при тотальной поддержке и солидарности местного населения, иногда достаточно внушительной округи. Поэтому при подсчетах повстанческих, слабовооруженных и слабоорганизованных (в военном смысле слова) сил может оказаться уместным оценивать не только число сражающихся, но и общую численность населения, вовлеченного в восстание или иное протестное движение.

В 2002 г. были защищены две диссертации по военнополитической активности крестьянства в Гражданской войне, специально затрагивавшие проблематику зеленого движения. Это работы В.Л. Телицына и П.А. Аптекаря¹⁷. Каждая из них содержит отдельный сюжет, посвященный «зеленовщине» 1919 г.¹⁸ Авторы эти сюжеты опубликовали¹⁹. П. Аптекарь дает общий очерк зеленых восстаний, В. Телицын активно использовал тверской материал.

Зеленое движение в последние два с половиной десятилетия активно изучается в регионах. Некоторые сюжеты хорошо разработаны с использованием местных фондов советских учреждений, архивно-следственных дел. С. Хламов исследует историю наиболее организованных владимирских зеленых, действовавших в Юрьевском (Юрьев-Польском) уезде. С.В. Завьялова изучает костромскую зеленовщину в Варнавинском и Ветлужском уездах, в том числе Уренском крае, как составную часть повстанчества в этих краях, начавшегося летом 1918 г.²⁰ А.Ю. Данилов предлагает подробную картину выступлений ярославских зеленых, прежде всего в Даниловском и Любимском, а также Пошехонском уездах²¹. В Ярославской области активно и успешно изучается деятельность правоохранительной и карательной системы, в том числе в раннесоветский период²². Ведомственная историография ставит важные вопросы, например о мотивах жестокости при подавлении зеленого движения. М. Лапшина детально прояснила ряд сюжетов костромской зеленовщины²³. По тверским выступлениям как 1918, так и 1919 гг. в последние годы продуктивно работает К.И. Соколов²⁴. Крупнейшее зеленое восстание в Спас-Есеновичах вызвало подробный реконструктивный разбор вышневолоцкого краеведа Е.И. Ступкина²⁵. Рязанские авторы сформировали достаточно подробную картину так называемый огольцовщины – борьбы активной повстанческой группы в Рижском уезде. Во главе ее были последовательно разные люди, наиболее известной фигурой из них является Огольцов, собственно и поднявший довольно массовое зеленое движение в нескольких волостях, а наиболее интересной – С. Никушин. По этой теме активно работает Г.К. Гольцева²⁶. С.В. Яров предложил типологизацию восстаний 1918–1919 гг. на материалах Северо-Запада России²⁷. По Псковщине в 1919 г. активно работает молодой исследователь М.В. Васильев²⁸. Прихоперскую зеленовщину изучает балашовский исследователь А.О. Булгаков, проводящий, в частности, полевые поисковые исследования²⁹, объемное исследование по этому региону выпустил автор настоящей книги³⁰. Северный материал в значительном числе трудов отработали В.А. Саблин, Т.И. Трошина, М.В. Таскаев и другие исследователи³¹. Калужский краевед К.М. Афанасьев выстроил документальную летопись губернской жизни за годы военного коммунизма, коснувшись, естественно, тематики дезертирства и сопутствующих ей³². Значительный массив материалов по повстанческому, в том числе зеленому, движению в годы Гражданской войны опубликован в серии сборников под нашей редакцией³³.

В то же время некоторые сюжеты остаются в тени из-за отсутствия профессиональных исследовательских «рук».

Так, мало исследована жигаловщина – крупное движение, поднятое в 1918 г. в Пореченском (по-советски Демидовском) уезде Смоленской губернии, имевшее длительную историю. У истоков повстанческого движения стояли три брата Жигаловых (Жегаловых). Остается в тени активное зеленое движение в Новгородской губернии.

Наиболее известно зеленое движение как более или менее отрефлексированная позиция «третьей силы» в Черноморской губернии. По этому сюжету есть советские мемуары, много упоминаний в мемуаристике белой стороны. Эпопея, что редкость для повстанческих сюжетов, описана одним из инициаторов дела гвардейским офицером Вороновичем, издавшим книгу документов по теме³⁴. В современной историографии следует выделить комплексное исследование, проведенное сочинскими исследователем А.А. Черкасовым³⁵, и работу Н.Д. Карпова³⁶.

Белорусские атаманы национальной направленности имеют свою долю внимания в белорусской историографии, прежде всего следует назвать имена Н. Стужинской и В. Ляховского.

Изучение зеленого движения никак не назвать в числе приоритетных тем западной историографии русской Гражданской войны. Однако есть интересная работа, напрямую посвященная данному сюжету. Это статья Э. Ландиса³⁷, автора англоязычной монографии «Бандиты и партизаны», посвященной Тамбовскому восстанию 1920–1921 гг. Ландис рассуждает, используя понятие «коллективной идентичности», и верно сопрягает зеленое движение с мобилизациями и дезертирством. Он правильно указывает, что зеленая армия – собирательное наименование.

Революция приходит из столицы. В русском рисунке революционного процесса это так. Китай позднее продемонстрирует другой вариант – выход революции из сельских «освобожденных районов» в города. Но для русской провинции революция пришла «по телеграфу». Ее многие ждали, часто восторженно или с большими надеждами встречали. Сам факт ведомости провинции по отношению к столице и сельской местности по отношению к ближайшим городским центрам задавал на будущее алгоритм взаимного восприятия и взаимодействия. Владеющий городом, газетой, прессой, железной дорогой владел «большим миром». Мир сельский, местный, мог только обосабливаться, закрываться, выстраивать некую обособленную жизнь по отношению к ставшему враждебным или непонятным «большому» миру.