Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг. - [21]

С советской стороны борьбу с повстанчеством вели отряды ВЧК и ВОХР (войска охраны республики), отряды комдез (комиссий по борьбе с дезертирством), воинские части, отряды коммунистов, коммунаров, всякого рода сборные отряды, караульные и прочие местные формирования.

При этом большевики умело мобилизовали силы. В критической ситуации формировались чрезвычайные органы власти, с временным роспуском «конституционных» органов. Это могли быть ревкомы, чрезвычайные тройки или четверки. Последние создавались, например, на пике зеленого движения в охваченных им губерниях. Спад движения привел к их расформированию с передачей чрезвычайных полномочий подлежащим ведомствам. Так, председатель ВЧК Дзержинский, начальник ВОХР Волобуев и за председателя центральной комиссии по борьбе с дезертирством Лурье 2 сентября 1919 г. предписали окружные оперативные четверки расформировать с передачей их дел управлениям секторов ВОХР¹⁴⁷.

Бригады ВОХР создавались поэтапно, старшие подразделения были костяком соединения и отличались наибольшей боеспособностью. Например, в 4-й отдельной стрелковой бригаде войск ВОХР 31-й батальон начал формироваться 1 апреля 1918 г., 207-й батальон – 15 сентября 1919 г., и 4-й батальон – 4 октября 1919-го¹⁴⁸. Банды повстанцев в Малороссии, Сибири и других местностях, как правило, достаточно спокойно избегали уничтожения в глубинке, но часто бывали ограничены железными и шоссейными дорогами, которые охранялись, в том числе бронепоездами и бронеавтомобилями. Охрана железных дорог стала одним из приоритетов любой власти¹⁴⁹. К концу февраля 1919 г. железные дороги охраняли до 74 тысяч штыков, что составляло более 40 % всех войск вспомогательного назначения Советской республики¹⁵⁰. В войсках белой Сибирской армии в том же году существовал Отряд охраны железных дорог¹⁵¹. Часто угроза дороге или ее перекрытие и делало возмущение заметным для власти. Весной 1919 г. в районе Киев – Житомир оперировали повстанцы Мордалевича, Струка, Лисицы и других. Все они сражались не против Советской власти, а против «коммуны» и «жидов». Последние подвергались погромам и резне, в то же время крестьяне действительно могли не опасаться этих атаманов. «Таким стимулам борьбы сочувствует огромное большинство населения». На этом фоне разношерстные и часто элементарно голодные красные части не имели шансов уничтожить повстанцев, а лишь старались обеспечить свободу коммуникаций. Чем дальше от железных и шоссейных дорог, «тем слабей положение сов. власти и тем сильнее поносит большевиков население»¹⁵². «Товарная неделя… почти сорвалась» из-за восстаний. Около Ельца повстанцы неделю владели дорогой», – записывал в дневнике советский военспец и известный военный писатель А.Е. Снесарев¹⁵³.

Батальоны ВОХР состояли из местных уроженцев. Это отражалось на их боеспособности. Из 54-го отдельного стрелкового батальона при отправке части на фронт против Юденича бежало 8 человек – псковичи, новгородцы и петроградцы. Из 145-го батальона бежали четверо с 15 по 22 ноября – костромич, уроженцы Петроградской и Новгородской губерний. Из 202-го батальона бежало 30 человек с момента выступления на фронт из Петрограда до 21 ноября¹⁵⁴. Так же обстояло дело и с другими частями внутренней службы. В 1856-м полку железнодорожной охраны в Подмосковье большинство бойцов обуто в лапти; красноармейцы активно дезертировали (к 13 сентября – 196 человек), что объяснялось уборкой хлеба в деревнях (сводка за 21–30 сентября)¹⁵⁵.

Численность отряда по борьбе с дезертирством, как правило, составляла до пятидесяти, иногда – до 200 человек¹⁵⁶. Документы показывают, что эти отряды могли быть совсем скромного состава – в два десятка человек. На подавление восстаний обычно отправлялись также отряды местных коммунистов или коммунаров, местные караульные и прочие вспомогательные части. Часто первые поражения малобоеспособных отрядов позволяли разрастись вооруженному движению, воодушевляли повстанцев на активные действия. В этих условиях нередко главная роль в подавлении того или иного серьезного восстания принадлежала более или менее случайному отряду, которому повезло с энергичным и жестоким командиром. Подавление летней зеленовщины в разных губерниях дает тому примеры.

Дезертирство представляет собой неизбежной сюжет в жизни любой массовой армии. Однако мотивы, масштабы, условия и последствия дезертирства могут существенно разниться.

Русская императорская армия знала многочисленные случаи групповых сдач в плен во время тяжелых боев 1915 г., общее число пленных превысило 2 миллиона 400 тысяч, из них порядка миллиона нераненых. Однако дезертирство не было значительной проблемой до революции. С начала войны до Февральской революции дезертиров насчитывалось 195 тысяч, средняя величина в месяц – более 6300 человек. Дезертирство кратно возросло после революции. Н.Н. Головин специально исследует вопрос о количестве дезертиров и доказывает, что широко распространившиеся разговоры о двухмиллионном дезертирстве к концу 1916 г. не соответствуют действительности. До указанных величин оно выросло к концу 1917 г.