Зеленая звезда - [36]

Долго не мог заснуть Абдулла. Все в родном доме казалось ему отталкивающим: и старый желтый самовар, стоящий в нише, и потолок из покоробившейся фанеры, и дряхлая балахана, и эта дурацкая люлька — бешик…

На следующий день он пришел к Саяре и застал у нее целую компанию молодежи. Весело было, шумно. Саяра про кино и не вспомнила. Абдулле это не понравилось. Не понравилось ему и то, что она никак не выделяла его среди других парней. И до Абдуллы внезапно со всей очевидностью дошло, что он для Саяры всего лишь один из многих, да, именно так, всего лишь один из многих. Это ощущение не покинуло Абдуллу и на другой день, когда они все-таки пошли вместе в кино…

Перед отъездом профессор пришел попрощаться с Гафурджаном-ака.

— Абдулладжан теперь наш, — пошутил он, поздоровавшись с хозяином.

— Я охотно отдаю его вам, как говорят старики: кости отроков наши, а мясо ваше.

Они рассмеялись.

— Турсунали, спасибо вам, — на глазах Гафурджана-ака вдруг заблестели слезы. — Я вам очень благодарен. Вся надежда у нас на Абдуллу. Когда мы состаримся, он будет светильником в нашем темном доме. И вот мы его отпускаем… Главное, чтобы вы там присмотрели за ним. И этого будет достаточно.

— Что вы, пока он не освоится, пока не разберется, что белое, а что черное, я ему буду помогать. А потом он уже сам будет знать, что делать. Я буду о нем справляться, — сказал Турсунали-ака. — Так что можете быть спокойны.

— Спасибо, спасибо.

Наутро Абдулла провожал профессора и Саяру в аэропорт.

— Приезжайте пораньше, — сказала на прощание Саяра. — Я вам покажу город. Покатаемся по Неве на «Ракете».

Когда самолет скрылся в облаках, сердце у Абдуллы защемило. И он не мог понять почему.

14

Когда он отворил ворота, его родители сидели рядышком на супе. Вид у них был невеселый. Абдулла тоже присел на край супы, вопросительно посмотрел на мать.

— Ну что, проводил? — спросила Шаходат-хола.

— Да

— Скончалась Саодат-апа.

— Кто?

— Саодат-апа, соседка твоего дяди в Мингбулаке, — объяснила Шаходат-хола.

— Это кто же, мать Гюльчехры?! — Глаза Абдуллы расширились, он медленно поднялся с места.

— Да. Кажется, ей и сорока лет не было, так, отец?

— Во всяком случае, что-то около этого, — подтвердил Гафурджан-ака. — Что мы будем делать?

— Не знаю, — сказала Шаходат-хола. — Может, дадим телеграмму?

— Не говори глупостей, — отрезал Гафурджан-ака. — Человек умер, а ты — телеграмму! Съездила бы вместе с Абдуллой.

— Оставить тебя одного?

— А что со мной сделается? Я здоров как бык. И потом, два дня — не год. Поезжайте. Вечерним поездом.

Шаходат-хола задумалась.

— Слышала, что я сказал? Собирайся в дорогу. Ведь надо купить того, другого…

Абдулла стоял потупившись. Бедная Гюльчехра. Каково ей теперь! Прощаясь, они обещали писать друг другу. Письма Гюльчехры должны были приходить на почту до востребования. Он-то не сдержал своего обещания — неужели из-за Саяры? Нет, просто некогда было. А написала ли Гюльчехра? Почему он до сих пор не думал об этом?

И Абдулла заторопился на улицу.

— Куда? — бросил ему вслед Гафурджан-ака. — Не уходи далеко.

— Я скоро вернусь.

К счастью, почта еще не закрылась на обед. Абдулла вынул из кармана свой досаафовский билет и протянул его девушке, сидящей у окошка.

— Пожалуйста, мне должно прийти письмо из Коканда…

— Без паспорта мы не выдаем, — равнодушно сказала девушка.

— Я вас очень прошу, это важное письмо. Я сейчас сам еду в Коканд.

— А коли сами едете, зачем вам письмо?

— Беда случилась. Неожиданно приходится ехать. Да есть ли письмо-то?

Девушка лениво стала перебирать груду писем. Вынула одно, повертела его в руках и покосилась на Абдуллу.

— От кого должно прийти письмо?

— От Саидовой. Саидовой Гюльчехры, — торопливо ответил Абдулла. — Есть?

— Есть. Кем она вам приходится?

— Знакомая. Хорошая знакомая.

— Гм… — Девушка покачала головой. — Знаем мы ваших знакомых. Сказали бы просто, что это ваша подружка, с которой вы встречаетесь.

Абдулла разозлился.

— А какое это имеет значение? — спросил он с вызовом.

— Если это для вас не имеет значения, то для нас имеет, — грубо сказала девушка. — Из-за нестоящего любовного послания вы доставляете беспокойство всей почте. Берите. В следующий раз приходите с паспортом.

Абдулла взял конверт и тут же надорвал его.

«Здравствуй, Абдулла. Немного прошло времени с тех пор, как ты уехал. А мне кажется, что много. Моей маме стало совсем плохо. Приезжал знаменитый доктор, ничего не смог сделать… Сказал, что нет надежды. Он ушел, а я целый день проплакала. Вечером оставила отца возле матери и вышла на улицу. Сама не знаю, как очутилась у нашего родника. Помнишь, сколько раз мы там сидели? Как ты живешь, Абдулла? Мне кажется, без тебя в кишлаке стало совсем пусто. Если будет у тебя возможность, приезжай перед началом занятий. Может, к тому времени и мать поправится. Я жду тебя с нетерпением. Гюльчехра».

И еще было выведено внизу страницы: «Прости, я писала у очага. Могут встретиться ошибки».

Абдулле стало не по себе. Почему он ей не написал? Ведь они условились. Бедная девушка, что она сейчас делает? И вообще, что она теперь будет делать?

До самого отъезда да и в поезде Абдулла был мрачен. Шаходат-хола после нескольких неудачных попыток вовлечь его в разговор замолчала…