Зелёная земля - [10]

вернуться однажды к обеду:

и сколько б ни виться верёвочке строк,

а будет петля – и на это есть Бог,

оставивший нас на одной из дорог,

но пообещавший: приеду.

* * *

Окарина на окраине -

на окраине чего?

Окарина на окраине…

на окраине – всего.

Громыхает в кухне супница,

задевая за игру, -

если музыка оступится,

я, наверное, умру.

Ходит дудочка на цыпочках

по обрыву бытия

с горсткой нот своих рассыпчатых,

отнятых у забытья.

О, карина, как я верю Вам

в час, когда почти бегом

сон учёный с плоским веером

бродит по цепи кругом!

Стой, попавшая на удочку

вечной музыки одной,

жизнь длиною в эту дудочку,

в эту музыку длиной!

* * *

В этом возрасте стихи

никакие не стихи,

а такие пустяки!

В этом возрасте слова

никакие не слова,

а крутящиеся лихо

золотые жернова:

не порхай над ними, птаха,

улетай, пока жива!

Размолотят подчистую -

превратишься в золотую

пыль, и все тебе дела…

В этом возрасте хвала

значит больше, чем победа,

братство – больше, чем свобода,

верность – больше, чем любовь,

и смешит любая явь,

хоть никто об этой яви

всё равно судить не вправе

в этом возрасте пока.

В этом возрасте легка

мысль, и речь легка, и память,

и Господь у них – бубенчик,

а отнюдь не кто-нибудь,

ибо, мастер пустословить,

он смешлив и беззастенчив

и, конечно, знает путь!

* * *

И открытку от Вас получить вскоре -

голубую открытку, моя радость:

на одной стороне у неё – море,

на другой стороне у неё – адрес,

и немного любви, и лихой росчерк

«Ваша…» – следует имя, за ним – дата.

Впрочем, имени может не быть – впрочем,

даты может не быть: просто – ког-дата.

Впрочем, может не быть и любви, если

море будет большое, моя радость, -

и любовь не поместится: нет места -

будет море и адрес, хотя адрес

может не уместиться… тогда, кроме

повсеместного моря (вдали – парус),

не придёт ничего… – и само море

тоже может застрять посреди пауз!

Если так, то, пожалуй, моя радость,

мне не нужно от Вас ничего вскоре -

ни к чему, моя радость, мне Ваш парус -

что мне в парусе Вашем, раз нет моря?

МАЛЕНЬКАЯ ТРАГЕДИЯ

Мне заказали музыку: не некто-

одетый-в-чёрное, не чёрный человек -

таких ко мне пока не заходило,

и слава Богу: было б слишком рано, -

но некая бесцветная особа:

не то чтобы учтиво поклонившись,

а просто так – придя и заказав…

произнеся при этом: «Я заказчик».

И что-то было у неё в руке -

конверт какой-то: «Тут вознагражденье», -

она сказала и – вознаградив -

уже хотела было удалиться

куда у них ведётся: восвояси,

но я её немножко задержал

и предложил: «Присядьте, поболтаем:

тут кофе и хороший шоколад».

Присели… «Вот что, дорогой заказчик, -

я произнёс: – Вы, стало быть, не в чёрном,

и это – Ваша первая ошибка… -

Вам с молоком или без молока? -

поскольку, по характеру событья,

Вам следовало бы прийти не в этом…

в чём Вы пришли, но выбрать чёрный цвет:

так делают заказчики, поверьте.

Потом, и это будет во-вторых,

Вы ни вчера ко мне не заходили,

ни поза… – как я думаю – вчера.

Вы только раз пришли: застали дома

и думаете, так оно и надо,

хотя разыгрываемый сценарий

визит предполагает троекратный

с заказом музыки на третий раз.

Очередное Ваше упущенье

в том, что вошли Вы так, как входят в лавку, -

напомню: неучтиво поклонившись,

а словно делая мне одолженье…

заказчики себя так не ведут:

они воспитанны, они смиренны -

и в руки не суют конверт с порога…

возьмите шоколада наконец.

И я Вам так скажу: поскольку, значит,

Вы слишком плохо знаете сценарий,

я музыки для Вас писать не буду -

вот Ваш конверт: вознаградитесь им.

А я… я подожду – пока у двери,

на третий раз, учтиво поклонившись,

появится мой чёрный человек,

единственный и истинный заказчик.

Держите хвост морковкой – и привет!»

КАК ВЕРЁВОЧКА ВИЛАСЬ 1976–1982

Как верёвочка вилась

вензельком неотразимым

по горам и по низинам,

где не раз встречали нас!

Как верёвочка вилась -

то бегом вилась, то шагом,

по горам и по оврагам -

обстоятельно и всласть:

через речку, через мост -

чуть скользя на парапете…

И ничто на белом свете

никогда так не вилось,

и ничья на свете власть,

и ничьи на свете речи

не бывали так сердечны,

как верёвочка вилась!

А любовь была не страсть,

не высоты, не глубины -

мы друг друга так любили,

как верёвочка вилась.

И, когда в последний раз

я исчезну в чистом поле,

ни о чем я так не вспомню,

как верёвочка вилась!

* * *

Тетрадь оставлена в саду -

стихи, промокшие насквозь,

уже совсем нельзя прочесть.

Размыло небо и звезду,

размыло синих ягод гроздь

и всё, что прежде было здесь.

А было несколько имён,

и несколько Любовей к ним,

и сумасшествий, и чудес.

И плавал колокольный звон,

и плавал беспризорный нимб,

и всё, что прежде было здесь.

Чаи гоняли допоздна

и говорили наобум

слова – какие только есть.

И жизнь была ещё нужна -

и смех, и блеск её, и шум,

и всё, что прежде было здесь.

Гадали кто на чём горазд,

пророчествовали о том,

чего не выпить и не съесть.

Лепили из подручных фраз

кто бога, кто корабль, кто дом -

и всё, что прежде было здесь.

Теперь уж не восстановить

ни строчки: тут какой-то бред,

тут дождь навеки промочил

всё-что-имело-место-быть,

но по рассеянности, нет -

по глупости, нет – без причин -

1996

* * *

Старая-старая повесть:

Древний Египет, Китай…

Утро просило: опомнись, -

день говорил: испытай.

Вечер в глухом покрывале

вёл меня в маленький ад -

там меня с толку сбивали