Зеленая лампа - [3]

ветрам, чтобы — не так жалко.

Даже если не родил детей, и

нет фиалки, не завел собаку —

важно отложить яйцо идеи:

идея способна пережить вакуум,

пустить корни, дать начало,

размножиться — за это много отдашь и…

Ну вот, кажется, и полегчало.

Можно жить

дальше.

«Счастье — это когда тебя понимают».

(Из фильма «Доживём до понедельника»)

Счастье — это когда тебя понимают.

Принимают. Запоминают.

Вспоминают и — обнимают.

И потом, когда поминают.

В этом есть элемент участья.

Словно целое есть у части.

Понимание — как причастье:

ты да я — одной веры части.

Одной Матери. Одного Бога.

Эти — в ногу, а мы — не в ногу.

Я твой посох, ты мне — подмога.

Посидим, отдохнём немного.

Помолчим, пока дремлет Логос,

пока дразнит Танатос Эрос,

пока серость высоким слогом

так вещает, что пахнет серой.

Надо как-нибудь проще, проще,

но не плоше, не в лоб, не площе.

Слышишь — ветер гуляет в роще

или словом вскипает площадь?

Не красна судьба пирогами.

Всё твоё, что прошёл ногами.

И расходится свет кругами.

И расходится свет кругами.

Поэтическая сурдология

Звенит в ушах. То, может, голос свыше,

и звездный ветер мне его пригнал?

Я — избранный? Лишь только мне и слышен

сверхразумом отправленный сигнал?

И коль я из такого сделан теста,

в мои локаторы, в мою тетрадь

вселенная божественные тексты

нашептывает? Жаль, не разобрать…

Зов галактический настойчив, безутешен.

Звенит, как стадо комаров в плену

пивной бутылки. Я устал. Я грешен

и текстам предпочел бы тишину.

Я недостоин столь великой роли

и не готов, по нищете своей,

представить, от какой высокой боли

страдал, внимая Яхве, Моисей.

О чём шумел камыш деревьям гнутым?

Неужто белый шум — вся жизнь моя?

Сижу, в бахилы синие обутый.

«Кто следующий?» — «Доктор, это я…»

Евгений САФРОНОВ

Помаево — село, которого нет

повесть

Глава 1

Мама еще с пятого класса, как только он этим увлекся, повторяла: «Стасик, ну зачем тебе эти монеты? Лучше бы ты за ум взялся и учился по-человечески! Тоже мне нумизмат!».

Стас с тех самых пор самого слова «нумизматика» на дух переносить не мог: оно почему-то напоминало ему о математике, которую тот не уважал с детства. «Стасик, алгебра и геометрия — основа основ! — эту пластинку его матушка в школьные годы тоже включала при первом удобном случае. — Какую бы профессию ты в будущем ни выбрал — математика всё равно пригодится!».

Бог мой, эти предки — сущие младенцы! Он преспокойно сдал три ЕГЭ (четвертый — на выбор) — и поступил на «технологию и предпринимательство» в местный пед. И уже через полтора месяца стал звездой студенческой осени в кавээновской команде «ТиПов»: раз плюнуть, как говорится. Там же, на КВН, он познакомился с Толяном, который учился на ест-гео.

«Ва-аще чумовая тема! Мы это дело отобьем за пару месяцев! — Толян впервые заговорил про поиск „всякого старья“ в начале мая, когда на горизонте замаячила летняя сессия. — Меня в это дело камрáд один втянул — типа копаря-поисковика был. Ему всё интересно было: черепа, котлы, шмотки солдатские. Но мне пофиг на это! Я ведь по монетам загоняюсь».

Толик предложил выкупить у одного своего камрада гудлó и всю атрибуцию. Гудлом или металликой друг Стаса именовал металлоискатель — как оказалось, вещь незаменимую при поиске монет.

Тот день, когда они раскопали свою первую добычу, ему иногда даже снился. Металлоискатель запикал, Стасик достал саперную лопатку и через пять минут извлек на свет Божий круглое металлическое чудо.

«Да это же пятачура — катька! Ну-ка, дай-ка, дай-ка! — Толян поковырял грязным ногтем монетку. — Точняк: катька, 1774 год. Повезло тебе. Дальше шагаем? Еще и не такое найдем, обещаю. Здесь же постоялый двор был раньше!».

Они копали на пустыре одного из сёл — километров в десяти от города. Увезли к вечеру семнадцать монеток. В основном, попадались бутылочные алюминиевые пробки и советская мелочь, но добыли и две пятачуры: одну взял себе Толян, а другая по праву перекочевала в рюкзак Стасу.

«Одно плохо: люди постоянно шастают. Увидят нас с металлоискателем — ментам могут настучать. Надо искать по заброшкам, вот это ва-аще чумовая тема!» — просвещал его Толян, развалившись на заднем сиденье рейсового автобуса, который вёз их в сторону города, усеянного желтыми пятнами уличных фонарей. Именно тогда-то у них и созрел план о поездке в заброшенное село. Или, может быть, они придумали его позже… Да кто же сейчас разберется в этом после всего случившегося?

***

— Вон оно! Видишь, да? — Толян весь подался вперед и, приставив ладонь к бровям, стал вглядываться в отдаленные заросли.

— Чего там? — Стас привстал на цыпочки. — Изба?

— Не-е, — его друг покачал головой и поправил большой рюкзак за спиной. — Чё-то побольше. Деревянное вроде. Может, магазин. Или клуб. Но это точно помаевское, вот смотри…

Стас мельком глянул на экран смартфона, где светилась заранее скаченная разноцветная карта местности, и вдруг почувствовал то самое — знакомое томительно-сладкое ощущение предстоящей охоты. Сотовой связи, кстати, здесь не было. Совсем.

— Здесь всё достанем? — он указал на рюкзак.

— Ты про гудло? Да можно и здесь, в принципе. Сейчас границы села уже не найдешь: всё травой поросло, одни кочки. Давай перекусим и начнем, ага?