Зекамерон XX века - [194]

Шрифт
Интервал

— Если Сталин обещал, нас точно не посадят, — сказал одноглазый пленный, похожий на учителя.

— Помолчал бы ты, Тагильский! — оборвал его лысый коротышка. — К солдатам примазался — думаешь, пронесет?! Рыло у тебя в пуху, обер-лейтенант!

— А ты, ты, Кузнецов… пол-Варшавы сжег!

— Откупиться, падаль, хочешь? — но не успел Кузнецов ударить своего противника, как поднялся общий шум и все ринулись к воротам.

— Смотрите на горке!.. Вот это да!

— Ух ты!.. Им за это…

В офицерском лагере произошло что-то неладное: у ворот скопилась толпа пленных, она окружила машину комиссии. Английские часовые подбежали и стали стрелять вверх из своих маленьких, похожих на кочерги, автоматов. Советские офицеры бросились за ворота и под гору — машина, которую пленные успели опрокинуть и поджечь, вспыхнула ярким пламенем. Немного позже подали новый джип, комиссия проехала мимо солдатского лагеря и исчезла за поворотом.

Через два дня приехал майор со шрамом и на вечерней поверке объявил, что завтра будет запись желающих отправиться на родину. «Поздравляю вас с возвращением к своим семьям!» — сказал он.

Однако утром лагерь подняли по тревоге, раздали сухие пайки в больших картонных коробках и построили всех на плаце. Ворота распахнулись, вереницей въехали крытые брезентом «студебейкеры», и началась спешная посадка.

Снова пароход. На этот раз никто не запрещал гулять по палубе, курить, играть в карты или напиваться — некоторые пленные завели знакомство с охраной, это в основном были негры, добродушные веселые ребята, которые радовались возвращению домой.

Еще раз лагерь — и работа… На воротах шахты они увидели изображение удава, и этот удав красовался везде: на вагонетках в штреке, где Федя бурил, на инструментах, на мисках в столовой — везде «Анаконда», «Анаконда», «Анаконда»… Они добывали руду для всемогущей «Анаконда-Коппермайн-Компэни». Платили им неплохо, но потом вернулись фронтовики и стали на свои старые места, все меньше и меньше пленных выводили на работу.

Снова месяц за проволокой и наконец:

— Точно говорю, ребята, от врача слыхал: нас отправят домой!

— Брешешь, опять, наверно, не понял, как в тот раз! Говорил, на футбол повезут нас, оказалось — в церковь! — возразили шустрому Скворцову, самозваному переводчику.

— Ей-богу, домой! Он мне еще на карте показал! По одному заводили в контору, уговаривали остаться, но лишь восемь человек отказались от возвращения. Их сразу переодели, но попытка разубедить остальных им не удалась: новоиспеченных вольнонаемных избили в лагерной столовой, где они начали агитировать. Пришлось вмешаться охране, уже давно бездействовавшей: кому охота бежать из лагеря, где все есть, в чужой стране… Как только они сели на пароход, начались сомнения:

— Увидите, приедем — нас всех за шкирку! Зря согласились… Но их никто пальцем не тронул, они высадились спокойно в Холмске, жили в старых японских казармах, и скоро Федя добывал сахалинский уголь. Их, правда, домой не отпустили, а обязали отработать на острове шесть лет. Но платили им хорошо, и постепенно они привыкли к комендатуре, где отмечались раз в месяц. Иногда кого-то вызывали, объявляли, что у него первая категория, и вручали паспорт. Такие счастливчики имели право уехать на довоенное место жительства. Другие выписывали семьи, а третьи посылали домой деньги, в их числе был Федя. Жена писала, что в будущем году собирается к нему. Она пока работала на заводе, дети росли, все обещало наладиться. Только общежитие да разговоры о Германии еще напоминали о прошлом.

…На Ванинской пересылке Федя встретил Трифонова. Они разлучились в Сан-Франциско, попав на разные пароходы.

— Нас привезли в Иркутск, — рассказывал тот. — Я мог бы и выкрутиться, с нами ехали пленные, которые не служили в РОА, американцы ведь эвакуировали к себе часть концлагерей. Думал с ними пронырнуть, но черт меня попутал. На перекличке замечтался; когда выкликнули меня, поднял руку и как гаркнул: «Хир!» — дураку ясно, где меня научили!..

— А я и не скрывал, ведь говорили: «родина простит»…

— До семьдесят третьего года с ума сойдешь! Сколько нас таскали вокруг земного шара, чтобы за решетку! И писать домой не дают.

Следователь мне: «Жаль, что поздно попался, раньше б дали каторгу или вышака! За измену!»

— Измену! Что я сделал? Сторожил заср… итальянский забор!

— Посмотрел бы тот следователь, как наши в Риге траву жрали и мерли под открытым небом! Почему, спрашивает, в плен попал. Я ему: «Взяли возле миномета, мины кончились». А он: «Схватил бы свой миномет за дуло и лупил фрицев!» Я ему: «Вы, наверно, миномета в жизни не видали, в нем шестьдесят килограммов!»…

* * *

После аварии на «Днепровском», уже на Левом Берегу, Федя горестно вздыхал, жалуясь соседу по больничной койке:

— Ну как с такой ногой буду работать!.. Мне полторы нормы, не меньше, надо, хорошие были у меня зачеты, шесть лет уже отработал. Осталось пятнадцать. Но авось добью их за шесть, если нога позволит…

5

Никто не заметил, когда появился в лагере Николай Тяжев, вероятно, прибыл в одиночку или с небольшим магаданским этапом. Послали его бригадиром на фабрику, и не прошло недели, как он стал одной из самых заметных личностей в лагере. Крупный и сильный, с приятным густым басом и очень загорелый, Тяжев подкупал своей энергией, собранностью и организаторскими способностями. К тому же он знал наизусть много стихов Есенина и часто читал их в кругу вольных — восторженных поклонников поэта. Как бывший майор РОА, Тяжев был в почете у власовцев, знал обстановку в большинстве отделений Берлага и часто рассказывал о восстании, которое зеки готовили на руднике «Лазо», где, по его словам, действовала подпольная власовская организация «Союз взаимопомощи и спасения». Много общался Тяжев также с кавказцами и зеками из «восточнотуркестанских полков» — так назывались среднеазиатские формирования у немцев.


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).