Зефироты (Фантастическая литература. Исследования и материалы. Том V) - [6]

П. И. Мельников, препровождая ко мне статью и письмо князя Одоевского, написал на письме карандашом:

«Прикажите поместить 1-го апреля; это будет прехорошенький poisson d'avril»[3].

Сколько мне известно, в печати еще не было заявлено, что фантастический рассказ «Зефироты» принадлежит князю Владимиру Федоровичу Одоевскому[4].

В понедельник, 3 апреля, в следующем 74-м номере «Северной пчелы» и впрямь появилось редакционное «Объяснение»: «По неосмотрительности наборщика в статье “Зефироты”, помещенной в Северной Пчеле первого апреля (№ 73-й), пропущено несколько слов в самом ее начале. Напечатано: “На днях получена здесь Chiapas Advertiser”; следует читать: «На днях получена здесь газета Chiapas Advertiser за пять лет XXIX столетия, с 2857 по 2861 год»[5].

В остальном Усов ошибался — об авторстве Одоевского официально сообщил еще в 1866 г. журнал «Русский архив»:

В 22 номере Книжного Вестника за 1865 г. на стр. 418, в некрологической заметке о П. Г. Арканове, сказано, что этот даровитый и рано умерший человек обратил на себя внимание, между прочим, своим фельетоном о Зефиротах. Считаем нелишним оговорить эту ошибку: остроумная и памятная по своему игривому изяществу шутка о новой, якобы появившейся, породе существ — Зефиротов (напечатанная в Северной Пчеле 1861 года, № 73-й суббота, 1 апреля) принадлежит перу нашего известного писателя В. Ф. Одоевского[6].

Мистификация Одоевского произвела истинную сенсацию. Анонимный фельетонист «Библиотеки для чтения», упоминая концерты, публичные лекции и т. п., вынужден был признать: «Все эти, впрочем, проявления общественной жизни менее обратили на себя общего внимания публики, чем сделала это небольшая статейка Северной Пчелы»[7]. Процитировав добрую половину рассказа, фельетонист описывал затем, быть может, вымышленную, но знаменательную сценку:

Совершая каждодневные прогулки наши, мы последнее время постоянно заходили в простонародные трактиры и харчевни и положительно можем сказать, что более скромного, апатичного и ничем, по-видимому, не волнующегося общества, редко там можно было встретить, но вот наконец, в позапрошлое воскресенье, входим — видим тут толпу, которая была уже выпивши. Один мужик, с окладистой бородой, что-<то> такое читал; на глазах у него были видны слезы. На лицах прочих выражался ужас и удивление.

— Что вы такое, ребята, читаете? — спросил я.

— Чудные люди с крыльями, батюшка, народились на земле, переставление света скоро шествует! — отвечал мне чтец, обращая на меня свои слезливые глаза и показывая мне номер Северной Пчелы, в котором была помещена статья «Зефироты».

— Разумеется, — подхватил я, — а вы еще тут пьянствуете. Там всех проберут.

— Проберут, батюшка, проберут. По теперешним великим дням надо бы в церковь Божию ходить, грехи свои Господу Богу, коли Он примет, возложить на него… — отвечал чтец и утер слезы. Прочие только многозначительно почесались.

Народ наш ужасно не любит и боится каких-либо серьезных перемен, которые предстоят земле.

— Не пугайтесь! сказал я. — Ведь это 1-е апреля писано.

— 1-е апреля? — спросил меня чтец.

— Да — известно, такой уж день, надувают друг друга — вот и оплели вас…

Чтец заметно и сильно сконфузился…

— Сбаламутил только, черт, леший, право, — подхватили прочие ребята с укором.

— Нет, погоди, постой, — зарапортовал он, засуча рукава, — как же теперь, когда тут писано о том.

— Мало что писано; ты тоже смотри, что и наверху-то обозначено. Умен ты, видно, брат, да не очень! — заметил я ему.

— Видно, что не очень, — подхватили прочие и расхохотались. Чтец окончательно растерялся.

— Эка, братец ты мой, николи прежде со мной того не бывало… — говорил он, пожимая плечами.

— Уж я думаю, не бывало, — подхватил я и ушел. Сквозь окно я слышал еще, что товарищи продолжали его пробирать[8].

Вдохновленный подобным успехом мистификации Одоевского, бульварно-лубочный прозаик и поэт А. К. Нестеров[9]быстро сообразил, что железо надобно ковать, пока оно горячо. Уже 13 апреля было получено цензурное разрешение, и в свет мигом вышла наскоро состряпанная 12-страничная брошюра «Зефироты и зевороты», занятая главным образом перепечаткой рассказа Одоевского.

Нестеров скрылся на сей раз под псевдонимом «А. Полоротов»[10].

^{«Кухарка в кринолине» А. К. Нестерова (1858).}

В брошюре «Полоротов», как и фельетонист «Библиотеки для чтения», описывал ажиотаж вокруг известия о птицелюдях:

1-е апреля было в субботу; по воскресеньям Северная Пчела не выходит, следовательно, статью эту народ читал в Петербурге во всех ресторанах, трактирах и ресторациях два дня кряду, в особенности много читателей было в воскресенье — этого было весьма достаточно для того, чтобы весть о вновь открытых крылатых людях, питающихся только запахом цветов, разнеслась повсюду, с горячими уверениями вестовщиков, что это действительная правда, потому что напечатано в газетах, со ссылкою на затронутие этого вопроса наукой и т. д. А так как, при всем этом, нынче такое время, что все и диковинки становятся не в диковинку, то девять десятых народонаселения в Петербурге уверовали в истину открытия и возможность существования зефиротов. Объяснение редакции Северной Пчелы, напечатанное в понедельник 3 апреля, <…> почти что не пошло впрок. Его прочитали и поняли, пожалуй что, только те, которые и без того, хоть не сразу, а все-таки уже догадались, что зефироты — шутка для первого апреля, а огромное большинство и посейчас находится в уверенности, что рано или поздно, а привезут зефирота в Петербург и станут показывать сперва, конечно, в пассаже, а потом, на масляницу, и на Адмиралтейской площади»