Здравствуйте, Эмиль Золя! - [23]
— Оставьте Золя в покое! — заорал Франсиско Оллер, товарищ Сезанна.
Сезанн даже не обернулся. Золя подошел к нему сзади. Долго смотрел на рисунок. На нем было изображено что-то бесформенное и неистовое. И как только бумага все это «терпит»!
— Идем завтра втроем в Ла-Варенн? — предложил Франсиско Оллер.
— Идем, Поль, — сказал Золя. — Ты увидишь самые прелестные места под Парижем. Тебе… тебе придется захватить альбом для эскизов! Ты увидишь (и он продолжал смотреть на набросок) природу, вольные просторы, солнце, воду… словом, пейзаж, мой дорогой, пейзаж…
Сезанн плюнул, засунул неудавшийся эскиз в папку и молча вышел. Но следующий день он провел вместе с Золя и Оллером.
В Ла-Варенне они познакомились с Писсарро. Писсарро, о котором проницательный Сезанн в свое время скажет: «Если бы он продолжал писать так, как он писал в 1870 году, он бы стал самым сильным из нас», — был на десять лет старше их. В то время он с большим чувством писал старые парки Иль-де-Франс. В его палитре почти исчезли черные, серые, землистые тона. Это была манера письма будущего патриарха импрессионизма.
Эмиль полюбил этого милого еврея, родившегося в датских владениях на Антильских островах, но гораздо меньше любил его живопись. Когда они вернулись из Ла-Варенна, Сезанн был в восторге, Золя не разделял его чувств.
В течение недели они бегали по выставкам, ходили купаться в холодной реке, и здесь Золя находил, что парижане слишком уродливы, а Сезанн испытывал удовлетворение: такое уродство как бы вознаграждало его за их насмешки над его провансальским говором.
— Посмотри-ка на этих академиков! Эмиль! Какие-то скелеты! Ох, бедняги! Одни ребра, коленки — как шипы! Ну и хороши твои парижане!
Бывали они и в «Клозери де Лила». Конечно, вместе с Бертой, которая увивалась подле Золя. Там девчонки танцевали кадриль, бесстыдно показывая черные чулки и нижние юбки, — ни дать ни взять этакие грязные розочки, ищущие безмятежных радостей жизни. Захмелевшие приятели дрались свернутыми полотнами или же отправлялись в Люксембургский сад выкурить трубочку.
Однажды в августе, когда парижане задыхались от жары, Эмиль зашел за Полем к Маркусису. Они поднялись в комнату Поля на улице Анфер. Сезанн еще раньше набросал портрет Золя. Теперь он его продолжал писать. В перерывах «натурщику» разрешалось немного почитать и поболтать. Золя говорил о Гюго и о Мишле. Сезанн напевал:
В мастерскую зашел художник Шайан. Не обращая на него внимания, Поль продолжал работать, а Золя застыл, как египетский сфинкс. Нежданный гость сидел, не смея пошевелиться, и в конце концов удалился на цыпочках. Едва за ним закрылась дверь, как друзья разразились хохотом.
— Знаешь, — заметил Золя, — я почти уверен, что получу место к 15 числу. 100 франков в месяц за семь часов ежедневной работы…
— О, несчастный!
— Да, да. Поль, это не даст мне подохнуть с голоду, и при этом можно оставаться поэтом!
На сей раз Поль не брюзжал — единственный раз он был удовлетворен тем, что сделал. Они расстались в отличном настроении.
На следующий день Золя застал Поля перед раскрытым чемоданом. Взъерошенный, наспех одетый, Поль бросил:
— Я уезжаю!
— А мой портрет?
— Хм… твой портрет!
В бешенстве ударом кулака он прорывает холст. Удрученный Золя смотрит на портрет.
— Понимаешь, я хотел его подправить, но он становился все хуже и хуже, пока не превратился черт знает во что!
— Ты слишком увлекаешься мастерством! А главное — чувство.
— Плевал я на чувство! Если я не могу написать портрет друга — все к чертовой матери!
Кинувшись к холсту, он выдрал из подрамника все, что еще уцелело. Разъяренные вопли Сезанна сливались с треском рвущейся материи:
— Мерзость! Свинство! Дерьмо!
И он обрушился на мебель.
Эмиль кладет руку на плечо Сезанну. Поль отшатывается. Однажды в детстве какой-то мальчишка больно ударил Поля ногой, когда он верхом катился по перилам лестницы. С тех пор Поль не переносил, когда к нему прикасались. Золя забыл об этом. Рука его опустилась. Сезанну стало стыдно. Золя увел его завтракать и расстался с ним только после полудня. Всю свою энергию он попытался передать отчаявшемуся художнику. Сезанн обещал остаться и переделать портрет. Итак, Золя удалось его убедить, но он пришел к выводу: «Может быть, в Поле живет талант великого художника, но он никогда не будет иметь таланта сделаться им».
В сентябре Сезанн уезжает в Экс. Эмиль провожает его. Возвращаясь с вокзала, он испытывает сложное чувство облегчения и грусти.
Юность — это время самоубийств. Некий персонаж Барреса, приехавший, подобно им, из провинции, чтобы покорить Париж, скажет саркастическую фразу: «Ну что же, неужели мы тоже пройдем мимо жизни?» Оказавшись в одиночестве, Золя жалеет, что взбунтовался когда-то в доках. «Мало того, что я распрощался с жизнью, о которой мечтал: надо же еще — жизнь отвергает меня, когда я подчиняюсь ее велениям». Матери его остается только лить слезы. Он страдает из-за этого. Ему стыдно прозябать в постоянной нищете.
Будто последний бедняк, Золя ищет спасения от холода во сне. Как и в прошлую зиму, ему не пришлось погреться у печки, но тогда его согревала надежда встретиться с Сезанном! Он отказывается от абонемента в читальном зале. Ничего не пишет. Опять возле него — сомнительная девица, о которой ничего не известно, кроме ее имени. Однажды на площади Пантеон Эмиль снимает куртку и посылает Берту отнести ее в ломбард. В одной рубашке и жилете он бежит, скользя по замерзшим лужам у водосточных труб, падает, обдирается до крови, снова встает и, чуть не плача от холода, добирается до постели. Три, четыре дня он не выходит из дому, и, завернувшись в одеяло, грызет горбушку хлеба — это он называет
В своей книге Арман Лану ведет читателя тропинками литературоведа-исследователя, знакомит его с разноречивыми свидетельскими показаниями, делится своими сомнениями, приглашает вместе с собой подумать над разными толкованиями какого-нибудь факта. Лану много знает о Мопассане, очевидно, почти все, что о нем можно было узнать в 60-годах XX столетия. Фактов, событий, документов значительных и мелких много в книге, их, может быть, слишком много, и не всегда случайное отделено от главного. [Адаптировано для AlReader].
Роман «Майор Ватрен», вышедший в свет в 1956 году и удостоенный одной из самых значительных во Франции литературных премий — «Энтералье», был встречен с редким для французской критики единодушием.Герои романа — командир батальона майор Ватрен и его помощник, бывший преподаватель литературы лейтенант Франсуа Субейрак — люди не только различного мировоззрения и склада характера, но и враждебных политических взглядов. Ватрен — старый кадровый офицер, католик, консерватор; Субейрак — социалист и пацифист, принципиальный противник любых форм общественного принуждения.
Удостоенный Гонкуровской премии роман «Когда море отступает», — это роман о войне и мире, о смерти и жизни, о рабстве и свободе, о прошлом, настоящем и будущем…Действие романа относится к лету 1960 года. Участник высадки войск союзников в Нормандии, канадец Абель Леклерк решает провести свой отпуск в местах, где он когда-то сражался. С ним едет Валерия Шандуазель, молодая женщина, потерявшая в Нормандии своего жениха — Жака. Она едет в Нормандию, чтобы преклонить колени перед могилой Жака, героя, отдавшего жизнь за освобождение Франции…
Арман Лану — известный современный французский писатель. Роман «Свидание в Брюгге» — вторая книга трилогии «Безумная Грета». Первая книга трилогии «Майор Ватрен» и третья книга «Когда море отступает» получили широкую известность среди читателей.Романы «Майор Ватрен», «Свидание в Брюгге» и «Когда море отступает» не имеют единого сюжета, и герои в них действуют разные. Целостность «Безумной Греты» создается сквозным лейтмотивом, это своего рода тема с вариациями: война и память войны.Тема романа «Свидание в Брюгге» — разные судьбы людей, прошедших вторую мировую войну, поиски героями своего места, своей линии поведения в сложной обстановке послевоенной жизни.
АРМАН ЛАНУ (родился в 1913 году) — член Гонкуровской академии, известен советскому читателю как автор трилогии о войне (романы «Майор Ватрен», 1956, «Свидание в Брюгге», 1958, и «Когда море отступает», 1963; последний был удостоен Гонкуровской премии). Среди его книг — беллетризованные биографии Эмиля Золя и Ги де Мопассана, сборники стихов, пьеса для театра, ряд эссе и роман об эпохе Сопротивления «Пчелиный пастырь» (1974).«Песочные замки» (1979) — это короткие рассказы разных жанров; рассказы веселые и печальные, серьезные и шутливые (порою веселые и печальные, серьезные и шутливые одновременно), рассказы подчас неожиданные, парадоксальные, озорные, но всегда глубокие по мысли, написанные с уважением к человеку, всегда ощутимо связанные с современностью, с главными заботами наших дней.Проникнутые глубоким уважением к людям, эти новеллы известного французского писателя Армана Лану рисуют жизнь современной Франции, с волнением говорят о человеческом достоинстве, проблемах искусства, о мужестве, о любви.
Роман известного французского писателя посвящен годам второй мировой войны, движению Сопротивления. В поэтическом многоплановом рассказе о партизанской борьбе в Восточных Пиренеях, о людях, сражающихся за свободу своей страны, автор обращается к фольклору, к легенде.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.