Здравствуй, товарищ! - [41]
— Вот так штука! Чудно! — Федьков потянул набалдашник: он оказался рукояткой кинжала, спрятанного в трости. — Может, и тот богослов с таким сюрпризом шел? Вот и приветь такого бедного студента… Страна чудес! — Федьков сунул кинжал обратно в трость. — Попробуй разберись, кто с чем ходит.
Повозка катила по сонной, еще безлюдной улице. Из-за белых мазаных оград подымались тонкие сизые струйки дыма: хозяйки на таганках готовили завтрак. Заслышав постукивание колес, выглядывал из-за ограды любопытный крестьянин и снимал высокую остроконечную шапку из черной овчины. Федьков весело помахивал всем и восхищался:
— Чудно! Как родню провожают. А что мы им?
— Як що? — удивился Опанасвнко. — Да они через нас вже краешек новой жизни побачили.
— А знаете? — признался Федьков. — Я про румын раньше одно понимал: бить их надо! Оккупанты ведь. Одессу мою захапали. А потом, как в Румынию мы вошли, и увидел я, что каждый встречный шляпу скидает да всё «пожалуйста» да «пожалуйста», словно холуи какие, — тут уж не злость, а просто противно стало. Решил я тогда: наверное, все тут — как эти жукари в городах — коммерсанты да спекулянты, универсальные торговцы.
— Этой публики тут действительно богато… — припомнил Трофим Сидорович. — Один — ось як ко мне прилепился, всё выпрашивал: «Що хотите купить? Що маете продать?» Поверишь, два километра за возом тянувся, як пёс. Вожжой ему погрозився, тильки тогда отстал.
— Да, публика… — протянул Федьков. — Посмотрел я на неё и тошно стало: ну вас к шуту и с королевством вашим, скорее бы нам: через вас пройти. Живите, как знаете, только на нас сдуру не полезьте, а то опять побьём…
— А сейчас як румын понимаешь? — Опанасенко пытливо посмотрел в глаза Федькову. — Кроме жукарей — ещё что бачишь?
— А как же? Трудящийся народ. Вот как Матвей этот или батька его — правильный старик. Только смелости у людей тут пока ещё маловато. Им говоришь, а они боятся. Ну, да наберутся смелости!
— А что ты им говорил, Федьков? — поинтересовался Гурьев, прислушавшийся к разговору. — Призывал произвести государственные реформы? — Зная решительность Федькова, он немножко беспокоился: не натворил ли тот чего-нибудь?
— Да нет, что вы, товарищ старший лейтенант? Я в местные дела не совался… — О расписке, данной приказчику, Федьков благоразумно умолчал.
— Я думку маю, товарищ старший лейтенант, что здешние до новой жизни ещё швыдче обернутся, чем наш брат в своё время, — заговорил Опанасенко. — Помню, в двадцать девятом, сколько нам утолковывали! Свои партийные, с района, с города уполномоченные разные. Все разъясняют: идите до колгоспа, гарно жить будете. А селяне и так и этак прикидывают, як, да що, да як бы оно не прогадать… Ночей не спали, от дум голова кругом шла. Да и когда колгосп сладили — сколько раз бывало як то кутеня слепое тыкались, пока уразумели, що до чего и як приходится. А здешним — шо им? Могут и по нашей мерке прикидывать. Я вот вчера хозяину-то рассказал кое-чего про колгосп да як до войны жили, он тильки ахает: «Эх, нам бы воно!» Бачу, що и верит, и не верит, и даже вроде боится об таком думать. А чего бояться? Дело верное. Спытано…
Разговаривая, незаметно проехали почти всю длинную улицу села. Из дворов выходили, лениво пожевывая жвачку, коровы и присоединялись к ещё реденькому потоку стада, медленно бредущего по улице. Знакомый пастушонок, волоча по пыли длинный бич, медленно шел навстречу едущим. Деловито пробежала вдоль стада лохматая дворняга — помощница пастуха. Где-то во все горло заорал петух, наверное, сконфуженный тем, что проспал начало утра, и решивший наверстать упущенное.
Ещё издали было видно; возле ворот дома Сырбу стоит Матей. Уходя, он договорился с Гурьевым, что тот заедет попрощаться.
Поравнявшись с воротами, Опанасенко попридержал лошадей. Из калитки вышел Илие, за ним — Дидина и Стефан. Илие настойчиво стал приглашать русских товарищей в дом: завтрак уже готов. Но Гурьев, поблагодарив, отказался.
Огорченный Илие предложил зайти хотя бы молока выпить. Опанасенко и Федьков не захотели: Федьков вообще считал, что «молоко только девчонкам пить прилично», а Опанасенко издавна привык спозаранку сначала поработать, а подзаправиться — потом. Гурьев же, минутку поколебавшись, вместе с Матеем пошел в хату. Он тоже когда-то терпеть не мог молока, но Лена, любительница всего молочного, приучила его пить парное натощак. Может быть, и она сейчас потягивает свеженькое, вкусно причмокивая губами?.. Нет, какое там молоко! Пожалуй, ещё до места не добралась! Где-нибудь в битком набитом вагоне она сейчас или на замызганном полу вокзального зала, после бессонной ночи, пересадки ждет. Трудно сейчас ехать по железной дороге… А может, Лена и не выехала ещё?
Тем временем Федьков спрыгнул с повозки, подошел к Стефану, стоявшему в сторонке, сунул ему разысканную, наконец, пачку махорки:
— На, кури, нас помни. Желаю счастья!
Стефан печально улыбнулся. Федьков положил ему ладонь на плечо:
— Брось нос на квинту вешать, Степа! Ты же парень хоть куда. Не горюй! Ну, будь здоров! Привет невесте!
— Спасибо, бабушка! — сказал Дидине уже вышедший из хаты Гурьев, подавая руку ей на прощанье. Нерешительно протянула она ему свою руку, и Гурьев с уважением бережно пожал её. Вот такие же сухие узловатые от многолетней и напряженной работы пальцы были и у его матери — крестьянки из далекого сибирского села…
Есть такая военная медаль — "За оборону Севастополя". На ней рядом с солдатом изображён матрос, а возле них — якорь и две пушки. Матрос и якорь потому, что Севастополь — город флотский. Стоит он на берегу Чёрного моря. Он очень красив, наш город-герой Севастополь. Все дома в нём построены из белого камня. Синее море, белый город, голубое небо… Когда фашисты напали на нашу Родину, очень хотелось им захватить Севастополь — самый важный военный порт на Чёрном море, главную базу Черноморского флота…
Книжка из серии «Дедушкины медали», рассказывающая о медали «За оборону Одессы».[4] — так обозначены номера страниц.
Книга о подвигах разведчиков в годы Великой Отечественной войны. Разведчикам приходилось прыгать с парашютом, лазить по горным кручам, водить катера, нырять в ледяную быстротечную дунайскую воду. Они были меткими стрелками, умели драться врукопашную, без шума снимать вражеских часовых, захватывать «языков».Рисунки А. Лурье.
В первый том избранного вошли произведения, главенствующей темой в которых является — защита Отечества.В романе «Завещаю тебе» и повестях «Вечный пропуск», «Знамя», «Прими нас, море» созданы интересные образы солдат, матросов, наделенных высоким чувством долга, войскового товарищества, интернационализма.Издание рассчитано на массового читателя.
Документальное повествование о боевых действиях Пинской, Волжской и Днепровской военных флотилий, о героических подвигах моряков, вступивших в войну неподалеку от Бреста и прошедших с боями от Волги до Шпрее, от Сталинграда до Берлина. Шквалы артиллерийского огня обрушивали они на тылы врага, «на колесах» перемещали свои боевые корабли с одной реки на другую, высаживали дерзкие десанты, помогая войскам форсировать водные преграды…Книга рассчитана на массового читателя, в первую очередь на молодежь.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.
«Неделя» Глебова — один из очерков бригады писателей, выезжавших по заданию издательства на фронт. В очерке описывается героическая борьба железнодорожников крупного прифронтового узла с фашистскими налетчиками и диверсантами.Брошюра рассчитана на широкий круг читателей.Глебов, Анатолий Глебович. Неделя [Текст] / Анатолий Глебов. - Москва : Трансжелдориздат, 1942. - 58 с.; 14 см. - (Железнодорожники в Великой отечественной войне).
Повесть «Немецкая девушка» показывает тихий ужас опустошенных территорий. Состояние войны не только снаружи, но и в душе каждого человека. Маленькие рассказы, из которых состоит произведение, написаны современным языком, позволяющим почувствовать реальный запах войны.Из сборника «Три слова о войне».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.