Здравствуй, Чапичев! - [4]

— Идет, — согласился я. — Только стрелять будем по самым трудным фигурам.

— Конечно, по самым трудным.

Тир был рядом, за углом, на пустыре. Яша поздоровался с хозяином тира, как со старым знакомым.

— Дайте мне мою винтовочку, — сказал он.

Ему подали старенькое «монтекристо» с какой-то замысловатой монограммой на обшарпанном прикладе. Яша вскинул «винтовочку» и, как мне показалось, совсем не прицеливаясь, нажал на спусковой крючок. Тотчас же жестяной зайчишка, в которого он стрелял, взвизгнув, перевернулся на своей оси. Еще один выстрел — распахнулись дверцы теремка. Еще — и маленькие картонные лошадки на тонких несгибающихся ножках побежали по кругу…

Я был ошеломлен и ничего не понимал. А Яша весело хохотал после каждого попадания. Даже приплясывал при этом.

Тут явно какой-то фокус, какой-то секрет, решил я. Не в том даже фокус, что Яша поразил все три цели, а в том, что он как-то необычно обращался с винтовкой, держал ее в левой руке, словно палку. Поначалу я не догадался, что он левша.

— Фокус-покус, — буркнул я сердито.

— У молодого человека талант, — сказал владелец тира. — Ему бы в цирке выступать.

— Клоуном… — подхватил я.

Яша нахохлился:

— Гроши свои жалеешь?..

— Я?.. А ну, дайте ему еще три патрона, посмотрим, какой он талант.

Яша выстрелил еще: две фигуры поразил, а по третьей промазал. За промах уплатил он сам, а за попадания расплатился я.

— Теперь ты стреляй, — предложил Яша. — На тех же условиях. Попадешь — я плачу, промажешь — ты.

Я отказался. Нет. Куда мне до него! Может, у него и в самом деле талант?

— Как хочешь, — безразлично произнес Яша. — Ну, а раз ты потратился на меня, я тебя, так и быть, угощу. Хочешь мороженого? А хочешь — арбуз купим? Я умею выбирать. Такой выберу, закачаешься.

Мы отправились на притихший к вечеру воскресный базар. Яшка долго выбирал арбуз. Брал в руки то один, то другой. Общелкивал их со всех сторон, прижимался к ним ухом и чуть ли не животом, пока не вывел из терпения уставшего за день «дядька́».

— Чего вертишь, дай разрежу — и делу конец, — сказал «дядек».

— Не, — возразил Яша. — На разрез только бабы покупают, а я на глаз и на звук.

Как я потом убедился, он действительно выбрал чудесный арбуз: сочный, ароматный, он словно таял во рту.

— Где поедим? Здесь или ко мне зайдем? — спросил Яша.

— Мне все равно…

— Ну так давай к нам. — Он почему-то подмигнул мне и слегка дружелюбно толкнул плечом. — Пошли. Посмотришь нашу «артель». Да и узнаешь зараз, кто мы такие, французы или цыгане. А может, еще какие люди. Кто нас знает… А «артель» у нас большая, веселая и добрая, сам убедишься.

ВЕСЕЛАЯ «АРТЕЛЬ»

Я тогда уже неплохо знал, что такое артельная жизнь. Несколько лет наша семья жила в степной красноармейской коммуне, затем более года отец был председателем первого в районе колхоза. Но такой «артели», как Яшина, я еще не видел.

Яша толкнул ногой скрипучую дверь, и мы вошли в большой саманный сарай без потолка. У нас в степи в таких сараях, по-местному клунях, держат сено и инвентарь. Над головой сквозь крытую соломой кровлю кое-где виднелись голубые лоскутки неба.

Я даже отступил к двери: так меня ошеломило то, что я увидел и услышал. Теперь мне легко найти подходящее сравнение: бродячий театр, цыганский табор и еще многое в подобном роде. Но тогда по недостатку жизненного опыта я подумал с испугом: «Да это же сумасшедший дом». Тут же вспомнил, как однажды, будучи в Симферополе, из мальчишеского любопытства забрался в сад психиатрической больницы доктора Балабана.

В клуне Яшиной «артели», как и в больнице у Балабана, одновременно пели, смеялись, плакали, танцевали, ссорились…

Клуня была заселена так густо, что, казалось, мне и Яше даже ступить некуда будет. Но это только казалось, потому что все здесь находилось в непрерывном движении. Никто ни мгновения не стоял на месте, все кружилось, вихрилось, мелькало — лица, глаза, руки, ноги, рыжие и черные волосы, яркие пунцовые губы… Только толстые саманные стены да большой непокрытый стол посредине клуни были неподвижны.

Яша положил на стол арбуз, и все сразу остановилось. Тогда я увидел, что Яшина «артель» сплошь состоит из девчонок. И таких красивых, что мое мальчишеское сердце тотчас неистово заколотилось от восторга и радостного удивления. Уж не сон ли это? В нашем пыльном и скучном Джанкое, и вдруг такие красавицы! Девочки поменьше были похожи на кукол-растреп, а те, что постарше, — на внезапно по воле злого волшебника обнищавших сказочных принцесс.

— Мои сестры и мой братишка, — сказал Яша.

— Где братишка? — не понял я.

Все рассмеялись. Оказалось, что Яшиного младшего брата я тоже принял за девочку. И не мудрено. Ввиду отсутствия штанов он щеголял в отцовской нательной рубахе. Поди тут разберись.

— А ну, навались, будем работать, — сказал Яша.

«Артель» облепила стол со всех сторон. Сапожным ножом Яша ловко и быстро разрезал арбуз на тонкие «скибы». Так же быстро и ловко он разделил на ломти большой и пышный каравай пшеничного хлеба.

Здесь арбуз был не лакомством, а серьезной едой. Здесь, в клуне, были голодные, но не было жадных. Меня щедро наделили самой лучшей частью каравая — горбушкой и самым лучшим куском арбуза — сердцевиной.