Здравствуй, Чапичев! - [30]
— Укатали твоего кореша, — сказал Ермаков.
— Как так?
— Очень просто. Избили Чапичева, когда он кралю свою провожал.
— Кротюк?
— Кто его знает, может, и Кротюк. Только этого Кротюка и след простыл. На работу он не явился, послали на квартиру, а хозяйка говорит, съехал. Забрал свои вещички — и поминай как звали. А ночью четыре поезда прошло в разные стороны. Вот и ищи теперь ветра в поле.
— И крепко Чапичева избили?
— Основательно. Помяли бока как следует. Прямехонько с провожалки в больницу угодил. Да ты не пугайся. Наши деповские от такого не помирают.
Мне не понравилось, как говорил об этом Ермаков. Неужели он радуется Яшиной беде?
— Не понимаю, — сказал я растерянно.
— А чего тут понимать? Все ясно.
— Как же ясно… Сам говоришь, что неизвестно, кто его избил.
— Пока неизвестно, — сказал Ермаков. — Следствие покажет. Одного субчика задержали — Борьку Звонаря. Он признался, что в драке участвовал. Но от Сеньки Кротюка открещивается. Ни слухом, мол, ни духом не знаю. Подрались, дескать, из-за девчонки. Краля эта с ихней улицы, вот он на ревность все и сваливает.
— При чем тут ревность? Это же политика.
— То-то и оно, что политика, — подтвердил Ермаков. — Но Звонарь клянется, что в политике он ни бельмеса не понимает. Так для него выгоднее, так они, наверное, договорились между собой. Но хуже всего то, что и корешок твой, видно, держится того же мнения: будто тут вовсе не политика, а только ревность. Влюбился по уши, голову совсем потерял…
— Сейчас я пойду в больницу, поговорю с Чапичевым.
— Пойди поговори, это дело. А то бедняге, наверное, муторно. И можешь передать ему в утешение: строгач ему обеспечен.
— За что строгач? — удивился я.
— За мелкобуржуазный индивидуализм.
— Загибаешь, товарищ Ермаков.
— Я загибаю? Ты с нашими деповскими ребятами поговори, они тебе скажут, кто загибает.
— Все равно неправильно, — возразил я. — За что человеку выговор, если он пострадал от классового врага?
— Ну, это как ячейка решит. Значит, идешь в больницу?
— Да, иду.
— Погоди, — Ермаков полез в карман. — Я бы сам пошел, надо проведать парня, только меня неожиданно в рейс назначили. — Он протянул мне смятую трешку. — Не в службу, а в дружбу, купи ему леденцов или халвы. Словом, что-нибудь сладкое, пусть полакомится. И передай, чтобы скорее выздоравливал.
В больнице мне велели подождать.
— У Чапичева прокурор. Пока посидите здесь, — сказал главный врач.
Около часа я томился в кабинете главного врача. Затем сюда же пришел прокурор. Он сердито крутанул ручку телефона и попросил соединить его с прокуратурой. На другом конце провода ответили. «Трофименко? — спросил прокурор. — Это я говорю. Нет, ничего нового… Чапичев утверждает, что дрались в темноте, и поэтому опознать он никого не сможет… Нет, он говорит, что нападавшие дрались молча. Вот именно, без ультиматумов и обвинительных речей. Видать, ребята тертые, знают, что к чему. Вот что, Трофименко, давай вызови этого Звонаря. Я его сейчас снова допрошу. Может, он уже поумнел».
Прокурор положил трубку и, словно бы ни к кому не обращаясь, добавил:
— Вот такая морока…
— Можете пройти к своему товарищу, — разрешил мне главный врач.
Яков лежал в небольшой одноместной палате у окна, выходящего в сад. Голова его была забинтована, видны были только глаза и припухшие рассеченные губы.
— Спасибо, что пришел. Садись, — приподнял он голову.
Я сел на табурет.
— Ближе, — попросил Яков. — Понимаешь… трудно говорить.
— Так больно?
— Ничего… До свадьбы заживет, — ответил Чапичев и улыбнулся. Улыбка получилась какая-то очень жалкая, вымученная. Совсем не его улыбка. Значит, ему очень больно. Только он не хочет, чтобы я это заметил. И я сделал вид, будто не заметил ни его рассеченных губ, ни синяков под глазами. В тон Якову спросил:
— Говоришь, до свадьбы заживет? А когда свадьба, если не секрет?
— На третий день после мировой революции, — уже без улыбки ответил Яков. — Не беспокойся, я тебя на свадьбу позову, не забуду. Только не знаю, где она будет, моя свадьба. Я ведь на китаянке женюсь. Обязательно на китаянке. А потом ты на октябрины приедешь. Китаянка мне сразу тройню родит. Трех сыновей. Одного назовем Я-ча, другого — Я-пи, третьего — Я-чев… Это их по отдельности так будут звать. А вместе три богатыря Чапичевы. Понял?
— Понял. Но зачем тебе обязательно на китаянке жениться? И у нас девушки есть.
— Есть, конечно. Только… Только не понять тебе этого…
— Ну что ж, когда-нибудь пойму, — сказал я примирительно. — Главное не это сейчас. Главное, чтобы ты скорее поправился.
— Поправлюсь. Кости целые, голова на месте, а мясо нарастет. Ты в депо заходил?
— Да, был… Тут тебе Ермаков гостинец прислал. Сладости.
— Спасибо ему. Вася Ермаков — добрый товарищ.
— Добрый, — усмехнулся я. Может, не следовало мне это говорить, но я был зол на Ермакова и не удержался: — Не очень-то он добрый, твой Ермаков. Велел передать, что строгач тебе обеспечен.
— Мне? Строгач? За что?
— За то, что побили тебя.
— А меня не побили. Я дрался. Я им надавал, будь здоров. Только вот не устоял.
— Значит, за это.
— Так я один был. А их пятеро. Вот если б мы втроем были, даже вдвоем… Всю пятерку ихнюю уложили бы в больницу. Честное слово.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Лили (John Lyly) - английский романист и драматург, один из предшественников Шекспира. Сын нотариуса, окончил Оксфордский университет; в 1589 году избран в парламент. Лили - создатель изысканной придворно-аристократической, "высокой" комедии и особого, изощренного стиля в прозе, названного эвфуистическим (по имени героя двух романов Лили, Эвфуэса). Для исполнения при дворе написал ряд пьес, в которых античные герои и сюжеты использованы для изображения лиц и событий придворной хроники. Песни к этим пьесам были опубликованы только в 1632 году, в связи с чем принадлежность их перу Лили ставилась под сомнение.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.