Здесь живу только я - [44]
Голова Леши безвольно болталась из стороны в сторону, и только сейчас Герман заметил круглую рану в его лбу, прямо над правым глазом. Из раны без остановки хлестала ярко-алая кровь.
— Эй!
Он в панике обернулся назад. Солдаты, стоявшие рядом, высовывались из окопов и яростно отстреливались.
— Тут человека ранило!
Никто не обращал внимания.
Выстрелы загремели чаще. Снова что-то просвистело над головой, и снова на Германа посыпалась земля.
— Медсанбат! Срочно медсанбат! — закричал кто-то с другого конца окопа.
У Германа бешено заколотилось сердце.
Он осторожно выглянул из окопа.
Обе камеры куда-то исчезли.
Он увидел, что один из немцев целится в его сторону, и успел снова пригнуться до того, как раздался выстрел.
«Твою мать, это еще что такое», — пронеслось в его голове.
Леша лежал рядом. Из его лба по-прежнему хлестала кровь.
Все вокруг разительно переменилось. С обеих сторон он слышал выстрелы, грязный мат, приказы и звериные, нечеловеческие крики раненых.
— Огонь по противнику! Не отступать без приказа! — услышал он за спиной.
Он аккуратно выглянул из окопа и прицелился в первого попавшегося немца.
Нажал на курок.
Раздался выстрел.
Немец неуклюже пошатнулся и упал.
Зрачки Германа расширились, сердце заколотилось еще сильнее.
Он перезарядил винтовку, снова выглянул из окопа, снова прицелился и снова выстрелил.
Промах.
В висках бешено пульсировала кровь. Дыхание сбилось.
Он снова перезарядил винтовку и снова выстрелил. Еще один немец нелепо раскинул руки и рухнул навзничь.
Сзади послышался истошный вопль:
— Отступаем! Семенов, прикрывай из пулемета! Все назад, к грузовикам!
С правого конца окопа сухо застрекотал пулемет.
Герман торопливо полез из окопа назад.
В шесть часов утра в коридоре раздался звук открываемой двери.
Смородин насторожился и выглянул из комнаты.
На пороге стоял Грановский.
— Доброе утро! — сказал он, поправляя очки. — Я зашел проверить, как у вас… Что?
Быстрым и нервным шагом Грановский направился к Смородину, встал напротив него и сощурил глаза, оглядев его с головы да ног.
— Что вы… почему вы… зачем вы взяли форму и винтовку? Вам делать больше нечего?
Петр почувствовал себя школьником, разбившим дорогой учительский глобус. Он не нашелся, что ответить.
Грановский заглянул в комнату, и его глаза округлились от ужаса.
— Что вы натворили? — закричал он.
Он кинулся к сверкающему чистотой письменному столу, провел пальцем по его поверхности, задрожал, подбежал к открытой витрине с диваном, широко открыл рот и часто задышал.
— Вы… вы…
Смородин сунул левую руку в карман шинели, а правой крепче сжал ремешок винтовки.
— Что вы натворили? — повторил Грановский. — Зачем вы сделали это? Отвечайте!
Смородин крепко сжал губы, а затем неожиданно громко и резко для самого себя ответил:
— Не могу знать.
Грановский подошел к Смородину, снова оглядел его с ног до головы, заглянул в глаза, как будто изучая его, а затем отшатнулся на шаг назад.
— Вы понимаете, что вы все испортили? Музей пыли. Понимаете? Пыли. Её больше нет, — его голос стал тихим и растерянным. — Вы все сломали. Теперь все это барахло не представляет никакой ценности. Абсолютно никакой! — снова вскричал он.
— Если честно, — продолжил Смородин, с трудом подбирая слова, но пытаясь соблюдать в голосе твердость, — я не вижу никакой ценности в этой пыли. Это всего лишь пыль. К тому же, — он замялся, — я не думаю, что Юлиан Александрович одобрил бы саму идею такого музея.
Губы Грановского задрожали. Трясущимися руками он снял очки, затем снова торопливо надвинул их на переносицу.
— Знаете что, Петр? Вы уволены. Убирайтесь отсюда к чертовой матери. Вы сумасшедший. Я так и знал. Надо было додуматься до этого раньше. Ваше место — в больнице.
— А по-моему, сумасшедший здесь вы. Неужели идея собирать пыль не кажется вам безумной?
— Я? Я? — Грановский нервно засмеялся и начал ходить кругами по комнате, — черт вас возьми, Петр, то, что вы еще не лежите на принудительном лечении — ваша огромная удача! Господи, господи, как же теперь все вернуть… Между прочим, — он снова подошел к нему вплотную, — я пришел сюда как раз для того, чтобы уволить вас. Сменщик рассказал мне о том, что вы ему говорили. Психически больной работник мне не нужен. Надо было мне прийти раньше, хотя бы ночью. Я же знал, знал, что вы натворите здесь какую-нибудь пакость! Все. Убирайтесь. И заберите с собой ваши галлюцинации.
Комок ярости застыл в горле Смородина.
— Галлюцинации? — язвительно переспросил он.
— А чем еще это, по-вашему, может быть? Вы бродите по несуществующим местам, общаетесь с несуществующими людьми, а теперь еще и это?
— А может быть, как раз вам следует объяснить, что здесь происходит? И откуда это письмо? Может быть, вы его и подкинули мне? Но для чего?
— Какое еще к черту письмо?
Петр с торжествующим видом сунул руку за пазуху, чтобы достать письмо, но в кармане было пусто. Он резко изменился в лице.
— Вот это… Черт, оно же было там.
Он сунул руку в другой карман — там тоже было пусто. В карманах гимнастерки тоже. И в правом кармане штанов. И в левом.
— Оно же было там… — повторил он. — Письмо. От Фейха.
Грановский удивленно присвистнул:
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.
Июнь 1941 года, несколько дней до начала войны. Немецкий разведчик Гельмут Лаубе, работающий под легендой московского журналиста, засыпает в поезде и попадает в череду бесконечных снов во сне, из которых невозможно проснуться. Каждый раз, просыпаясь в очередном иллюзорном мире, он подъезжает к одной и той же станции — Калинова Яма. Испания, 1937 год. Польша, 1939-й. Революционный Петроград и Германия 20-х годов. Лагеря на Колыме и Восточный Берлин 70-х. На фоне воспоминаний Гельмута Лаубе и его бесконечных снов разворачивается история человека, достигшего пограничного состояния.
1938 год, Крымская АССР. Молодой следователь уголовного розыска прибывает в курортный городок на побережье Черного моря, чтобы раскрыть зверское убийство профессора астрономии. 2017 год, Санкт-Петербург. В городской психбольнице появляется пациент, утверждающий, будто с ним общается женщина с далекой планеты, переживающей катастрофическую войну и гибель цивилизации. 2154 год. Космический корабль «Рассвет» совершает первый в истории человечества межзвездный перелёт к планете Проксима Центавра b в поисках внеземной жизни. Три истории сплетаются воедино, чтобы в итоге рассказать о вечном зле, которое всегда возвращается.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.