Здесь живу только я - [27]

Стоп.

Что здесь вообще происходит?

И ему кажется, что прямо над ухом раздается оглушительный хлопок.

Глава пятая Красные звезды

Однажды Владимир Ильич Ленин тяжело заболел.

Врачи ничего не могли сделать и лишь беспомощно разводили руками, а Владимиру Ильичу было все хуже и хуже. Он отстранился от государственных дел и жил теперь в подмосковных Горках. Даже во время этой болезни он продолжал работать.

Товарищи по партии были сильно огорчены болезнью Ильича. Собрались они на съезд и стали думать, что делать. В конце концов они решили подарить Ленину котика, чтобы хоть как-то его подбодрить.

Обрадовался Владимир Ильич котёнку, заулыбался, как ребёнок, от души поблагодарил товарищей. «Спасибо вам, — говорит, — за котика.» А котёнок смотрит на него широкими глазами и мурлычет.

Подружился Ленин с котёнком. Каждый день, несмотря на болезнь, он играл с ним, ухаживал за ним. Станет Ильичу грустно, задумается он о тяжелых временах, о болезни своей — а котик тут как тут: потрется о ноги, запрыгнет на коленки, прикроет глазки и замурлычет. А Ильич улыбается и котика гладит. А по ночам Надежда Константиновна Крупская слышала, как Ленин с котиком о революции разговаривает, мемуары свои читает, а тот ему тихо-тихо, еле слышно что-то отвечает.

Настолько рад был Ленин, что даже здоровье его стало улучшаться. Врачи говорят: «Молодец вы, Владимир Ильич, сильный у вас организм, стало быть.» А Ильич прищурится хитро и отвечает им: «А за это, батенька, вы котику спасибо скажите. Он меня лечит».

Но через несколько месяцев пропал котик. Долго его искали — нигде найти не могли. Как будто в воду канул. Убежал, вестимо. Сильно тогда расстроился Владимир Ильич, хмурый стал, неразговорчивый. И состояние его стало ухудшаться — до того ухудшаться, что стало ему еще хуже, чем раньше. Даже с постели не вставал. «Найдите котика моего» — говорит.

Собрались тогда партийные товарищи и решили найти Ильичу котика во что бы то ни стало. Пустили клич по всему Советскому Союзу: «Товарищи! У Владимира Ильича Ленина пропал котик!». И уже на следующий день один рабочий принес в дом Ленина котика. Посмотрел Ленин на котика, покачал головой и сказал: «Нет, товарищ, это не тот котик. Но пусть у нас останется, ему наверное жить негде.» Остался котик у Ильича. А потом принесли еще одного котика, но он тоже был не тот. И его тоже Ильич у себя оставил. А на следующий день еще несколько котиков принесли.

И стали со всей страны стекаться к Ленину рабочие и крестьяне, да котиков ему дарить. Много их теперь было у Ильича, полный дом теплых и пушистых котиков — и все добрые, ласковые, игривые. Радовался Владимир Ильич котикам, стал с ними играть, смеяться, веселиться. Только иногда вздыхал, что того котика так и не нашли.

Так и жил теперь Ильич с котиками, но на состояние его больше не улучшалось.

И однажды утром зашла Надежда Константиновна в его спальню — а Ильича нет. Только котики на кровати лежат, свернувшись клубочком, мурлычут. Спрашивает она: «Котики, котики, вы Владимира Ильича не видели?». «Нет, Надежда Константиновна, не видели» — отвечают котики, а сами хитро улыбаются.

Так и не нашли тогда Владимира Ильича.

А советскому народу сказали, что он умер.

* * *

В одну из ночей, когда Смородин задремал на работе, его разбудил грохот, раздавшийся в коридоре.

Он разлепил сонные глаза, поднял голову и взглянул на часы: они показывали без четверти три ночи.

«Наверное, в коридоре упала вешалка», — подумал он, встал и направился к выходу из кухни.

На пороге он замер: входная дверь была настежь открыта.

Бешено заколотилось сердце. Он точно помнил, что закрывал дверь на замок.

«Все. Это конец. Обокрали? Но зачем? Черт, черт, черт», — мысленно ругаясь и пытаясь унять дрожь в ногах, он включил в коридоре свет и подошел к двери.

Выглянул на лестничную площадку — темно, пусто и тихо.

Смородин попытался обдумать все возможные варианты. Воры? Но здесь нечего воровать, разве что кто-то хотел украсть очень важную для него вещь. Может быть, это Грановский? Да, точно, скорее всего, это Грановский, успокаивал себя Петр, видимо, он что-то забыл здесь и вернулся ночью. Но если это Грановский… Черт, ведь я спал как убитый, думал он. В любом случае, с этой работой, похоже, можно попрощаться.

Смородин вернулся обратно в квартиру. Проверил двери в остальные комнаты: заперто. Значит, вор (если это был вор) ничего не украл. А может быть, он взял все, что захотел, и закрыл за собой двери? Но тогда почему он не закрыл входную? Не успел? Испугался? Чего он испугался?

Нет, все же это Грановский. Скорее всего, это был Грановский.

Но, мать вашу, почему тогда он не закрыл за собой дверь?

Смородин сжал зубы в бессильной злобе. Такого с ним еще не бывало.

Еще раз выглянул из-за двери на лестничную площадку. По-прежнему было темно и спокойно.

«И все же надо выйти и проверить. Вдруг кто-нибудь есть».

Он достал из кармана связку ключей, вышел на площадку, захлопнул за собой дверь, сунул ключ в замочную скважину и остолбенел.

Вместо давно знакомой строки из стихотворения на двери висела белая табличка с корявой надписью:

ПОЛЕЗНЫЕ МНЕ ЛЮДИ