Здесь шумят чужие города - [10]
Шрифт
Интервал
Ты прежде был,
А ныне полон чудес и песен
И звона крыл.
«Я иду зелеными лугами…»
Я иду зелеными лугами,
Я твержу весенние слова,
И небес лазоревое пламя
Раздувает ветер торжества.
Я ли это, брошенная всеми,
Желтый лист в цветении ветвей,
Спелый колос, потерявший семя,
Голос потерявший соловей.
И моя ли это песня льется,
Отдается звоном в пустоту,
И мое ли это сердце бьется
И надежду ловит налету.
«Небо благостное и жарок…»
Небо благостное и жарок
Запах трав и деревьев сонных,
Небо праведное — подарок
Для усталых и огорченных,
Свод торжественный, купол полный
Птичьим щебетом, Божьим звоном,
И горячего ветра волны
По кудрявым сбегают склонам
До реки, до травы высокой,
Незабудковой, бирюзовой,
Где над девочкой синеокой
Смерть насыпала холмик новый.
«Я здесь, я здесь, ты слышишь, милый…»
Я здесь, я здесь, ты слышишь, милый,
В долине на зеленом дне,
Меня холмами заслонило,
Меня забыли в глубине.
Я здесь живу себе чужая,
Позабывая жизнь мою,
Былое счастье провожая,
Я даже слез о нем не лью.
Трава высокая одела
Утесов сонные бока,
Из бирюзового предела
На них спустились облака.
Заволокло, запорошило
Дремучей тишью жизнь мою.
Я здесь, я здесь, ты слышишь, милый,
Я вместе с птицами пою.
«Полная чаша света…»
Полная чаша света,
Как изумруд весна,
Право, долина эта
Радостной быть должна.
Гор несуровых главы
Теплый туман облек,
Среди травы кудрявой
Чистый бежит поток.
Тихо кругом и сонно,
Что же который раз
Сердце неугомонно
Страшный твердит рассказ,
Страшный, неумолимый,
Неодолимый бред,
Что все прошло уже мимо,
Что ничего уже нет.
«Далёко нечего идти…»
Далёко нечего идти,
Куда идти далёко?
Все возвращаются пути
К единому истоку.
Лишь остается синева,
Трава и ветер вольный
И безучастные слова
О том, как было больно.
«Постоянство ваше, горы…»
Постоянство ваше, горы,
Ваши круглые чела,
Тихий заговор, который
Вяжет с травами пчела,
Знамя розовое ночи,
Знамя палевое тьмы,
Все залог, что мир наш прочен,
Что непрочны только мы.
Только мы проходим мимо,
Не вернемся никогда,
Только мы неповторимы,
Как падучая звезда.
Горькой памятью творима
Радость каждая опять
И любви неуловимой
Больно узы порывать.
ПЕРЕВОДЫ
Из книги «Заветы»
К Риму (стихи X-го века)
Консулов помнящий Рим, твоих не счислить триумфов;
Звон похоронный зачем, консулов помнящий Рим?
Что удручает тебя, счастливый, слава вселенной,
Что омрачает твой взор, что удручает тебя?
Радуйся, мира отец, победный факел затепли,
Вновь ожидая наград, радуйся, мира отец.
Праведной крови ценой твои платили потомки,
Ныне же ты воскрешен праведной крови ценой.
Снова приходит к тебе в лесах скрывавшийся пахарь,
Бросивший ловлю рыбак снова приходит к тебе.
Пыль бесконечных дорог его пылила одежды, —
Свежей водою умой пыль бесконечных дорог.
Павел, твой пастырь, овец домой приводит омытых,
Прямо в овчарню ведет Павел, твой пастырь, овец.
Из Иоганна Таулера (ок.1300–1361)
«Плывет кораблик полный…»
Плывет кораблик, полный.
Немалый груз на нем.
Везет кораблик Слово,
Рожденное Отцом.
Он тихою стезею,
Среди затихших вод,
Для нашего покоя
Царицу нам везет.
Мария! Роза рая,
Ветвь дивной красоты,
Над временем сияя,
Избавь от суеты.
Плывет кораблик тихо,
И не услышит слух.
Любовь — его ветрило,
А мачта — Божий Дух.
Из Якопоне да Тоди (1230–1306)
I. О том, что высшая мудрость — прослыть юродивым во Христе
Сколь большое благородство
Во Христе принять юродство!
Узнает премудрость эту,
Кто глупцом идет по свету, —
Все ученые Парижа
В нем признают первородство.
Кто безумцем стал Христовым,
Смотрит бледным и суровым,
Но своим познаньем новым
Он являет превосходство.
Кто безумцем стал Господним,
Ни на что уж не пригоден
И для тех, кто с ним не сроден,
С дураком имеет сходство.
Эту мудрость кто узнает,
Всю науку постигает:
Кто безумия не знает,
Тот не знает благородства.
Эту пляску кто заводит,
Беспредельность в ней находит,
Пусто сто дней с поклоном ходит,
Кто увидит в ней уродство.
Ну, а тот, кто хочет чести,
Пусть в другом поищет месте:
Сам Христос с ворами вместе
На кресте делил сиротство.
Ну, а тот, кто шею клонит,
Не свершает беззаконий, —
Он не будет из Болоньи
Ждать иного руководства.
II. О ничтожестве человека
Человек, подумай ныне,
В чем залог твоей гордыни.
Человек, понять не худо,
Ты — зачем и ты — откуда,
И куда веленьем чуда
Возвратишься ты опять.
Смертным семенем зачатый,
Тленьем мерзостным объятый,
Ну какой же ты богатый! —
Нечем, кажется, блистать.
Ты из скверны зародился,
Среди плача появился,
С нищетою породнился
И землею должен стать.
Ты пришел сюда безродным,
Нищим, голым и голодным,
Гостем всюду неугодным;
Песней первою был плач.
Гостем стал земного края,
Всем заботы доставляя,
Но тебе, благословляя,
Дал Спаситель благодать.
Как греха ты не заметил:
Сам Господь явился светел,
Ты же злобою ответил.
Где ж причина ликовать?
Ходишь пышно разодетым,
Все спасенье видишь в этом,
Рад отдаться всем суетам,
Чтобы знатность показать.
Скот руно дает густое,
Колос — семя золотое,
Ты же мыслишь все пустое:
Как гордыне угождать.
Оглянися умным оком:
Вот на дереве высоком
Много яблок, сладким соком
Любо жажду утолять.
С виноградом сколько дела:
Гроздь налиться не успела,
Надо снять ее умело,
Чтоб вино заготовлять.
Человек, к тебе пристало
Всякой мерзости не мало,
И у малых блох есть жало,
Что тебе мешают спать.