Здесь покоится наш верховный повелитель - [27]

– Как вам будет угодно, сир.

У Карла невольно менялось выражение лица, когда он переводил взгляд с одного из них на другого, шагавших с ним рядом: молодой Иаков, красивый, мрачный и отчужденный, которому не удается скрыть раздражение из-за того, что им помешали побыть вдвоем; старший Иаков, гораздо менее красивый, тоже не сумевший скрыть своих чувств – выражение его лица ясно говорило о недоверии к юному Монмуту и о чрезвычайном интересе к предмету разговора этого молодого человека со своим отцом.

Бедный Джеймс! Бедный мой брат! размышлял тем временем Карл. Боюсь, его ждут одни неприятности.

Иаков, герцог Йоркский, был действительно неловок. Он женился на Анне Гайд, когда она уже ждала от него ребенка; совершил он этот благородный поступок против воли и желания своей семьи, но Карл поддержал его. А потом, оставаясь верным себе, Иаков пренебрег ею как раз тогда, когда многие в обществе одобряли его поступок; своим пренебрежительным отношением – конечно, после женитьбы – он глубоко оскорбил Анну Гайд, а Карл не сомневался, что Анна была не из тех женщин, которые прощают обиды. Ныне Анна крепко держала мужа в руках.

Вот уж бедняга, этот Иаков!.. Размышляя о нем, Карл почти склонялся к убеждению, что было бы неплохо объявить молодого Монмута законным сыном.

Монмут был, по крайней мере, непоколебимый протестант, а Иаков заигрывал – нет, даже больше, чем заигрывал, – с католиками. Иаков имел дар выискивать себе все новые заботы. Думает ли он о том, как отнесется народ Англии к монарху-католику? При малейших признаках появления католического влияния улицы оглашались криками: «Не хотим папизма!» И Иакову – который однажды, если у короля не появится законный наследник, наденет корону – следует хорошо подумать, прежде чем становиться католиком!

Если он когда-нибудь станет королем, думал Карл, то да поможет Бог ему и Англии.

Карл вдруг оценил многозначительность их прогулки, вот так, втроем, ранним утром, до того как пробудился весь дворец. Сам он – посередине, с одной стороны от него Иаков, герцог Йоркский, предполагаемый наследник английской короны, с другой – Иаков, герцог Монмутский, который мог бы стать королем, если бы его отец женился на его матери; этот молодой человек получил так много титулов, что стал надеяться на самый почетный из них.

Да, думал Карл, я нахожусь в центре, поддерживая равновесие… и стоя между ними. Над моей головой витают недоверие и подозрительность. Дядя и племянник начинают ненавидеть друг друга, а причиной тому – корона, моя корона, которой оба они жаждут.

Вот какие неудобства может причинять корона!

Что мне сделать, чтоб они подружились? Есть лишь один способ: родить законного сына. Это единственный ответ. Я должен положить конец их надеждам и таким образом рассеять те подозрения и недоверие, которые они испытывают друг к другу; если изменится положение дел, почему бы меж ними не возникнуть благорасположению вместо растущей ненависти?..»

Король повел плечами. Ничего не поделаешь, размышлял он. Я обязан чаще делить ложе с моей женой. Увы, увы! Не следует оставлять попыток подарить Англии сына.

В то же утро Говарды испросили аудиенции у короля.

Карлу не очень хотелось с ними встречаться; он находил их несравненно более скучными, чем остроумный Рочестер. Для Карла было характерным то, что, уважая человеческие достоинства Говардов и признавая недостатки Рочестера как джентльмена, он предпочитал общество человека, который смог бы его позабавить, обществу людей, отличающихся образцовой благопристойностью.

Эдвард Говард недавно подвергся нападкам остряков, которые немилосердно раскритиковали его литературные достижения. Шедвелл выставил его на осмеяние в пьесе «Угрюмые любовники», и все острословы решили, что Эдварда и Роберта Говардов не стоит воспринимать серьезно как писателей. Только всесильный Бекингем, которого – единственного из всех острословов – больше интересовала политика и дипломатия, остался их союзником. Теперь Роберт говорил Карлу:

– Сегодня Вашему Величеству стоит побывать в Герцогском театре. Очаровательная малютка Молл Дэвис никогда не танцевала лучше, чем в последнее время. Я уверен, что, когда вы увидите ее танцующей, у вас поднимется тонус.

– Я обратил внимание на эту даму, – ответил Карл. – Она действительно очаровательна.

Братья счастливо заулыбались.

– Кажется, она хорошеет день ото дня, Ваше Величество. Кроме того, она славная девушка и почти благородных кровей.

Карл лукаво взглянул на Роберта.

– Я, кажется, слышал, что у нее есть связи в высшем свете. Я этому рад, потому что уверен, что ее родственники делают все возможное, чтобы изменить ее положение к лучшему, компенсируя ее знакомство с изнанкой жизни.

– Может быть, – согласился Роберт.

– Не будет ли угодно Вашему Величеству посетить Герцогский театр сегодня и увидеть ее на сцене? – спросил Эдвард несколько поспешно.

Карл размышлял.

Это правда, думал он, они действительно болваны, эти Говарды. Почему бы им не сказать мне: «Молл Дэвис – наша родственница, незаконнорожденная; но мы бы хотели ей как-то помочь. Она актриса, и хорошая актриса; нам бы хотелось улучшить ее положение, предложив ее вам в любовницы? Такая откровенность позабавила бы его.