Здесь был Хопджой - [27]

— Можешь разбивать, приятель. — Росс монеты так и не увидел, тем не менее, он послушно прицелился и послал белый шар, закрутив его так, что тот, отскочив от заднего борта, легким поцелуем коснулся треугольника красных шаров, вернулся, отразившись еще от двух бортов, назад и встал вплотную позади коричневого.

— Ага, очень ловко, — признал моряк. — Придется мне, похоже, расстаться с несколькими очками. — Он передал Россу костыль, с поразительной живостью пропрыгал вокруг стола и, замерев на мгновение, выполнил быстрый, сильный и вроде бы вполне бессмысленный удар. Белый ракетой отлетал от одного борта к другому, успешно минуя по дороге все цветные шары, пока наконец не врезался с треском в группу красных, которая разлетелась, как лепестки мака, сорванные ураганом.

— Господи, вот это везуха, приятель. Лопни мои глаза, если один не закатился.

— Три, если быть точным, — поправил его Росс.

— Три? Да брось ты. — Он с широкой ухмылкой обозрел разлетевшиеся шары и вздохнул:— Вот всегда у меня так: надо же, ни одного цветного не протолкнуть. — Он мимоходом назвал черный, ударил и отвернулся. Белый шар накрыл черный в лоб, откатился и замер почти в боковой лузе. Между ним и единственным поблизости красным стоял голубой шар.

Росс вернул костыль владельцу. Опустившись чуть ли не на колени, он просунул конец кия в сетку лузы и нанес резкий удар снизу вверх. Белый шар на полторы ладони подпрыгнул над столом, перелетел через голубой и по очереди задел четыре красных, последний из которых отскочил от желтого и нырнул в среднюю лузу.

— Похоже, тебе уже приходилось держать в руках эту штуку, приятель. — Комплимент был окрашен тревожными нотками. Несколько зрителей за соседним столом повернулись и, шаркая ногами, подошли поближе.

Росс чисто положил черный, еще один красный, снова черный. Третий красный стоял в двух сантиметрах перед лузой. Кий нырнул вперед, нацеленный чуть левее центра белого шара, чтобы тот ушел подкрученным. Дальше произошло невероятное: кий скользнул по шару и с треском отскочил в сторону, белый глупо загулял вбок и столкнулся с розовым.

— Эх, плохо дело! Просто чертовски не повезло тебе, приятель!

Ответив на это торжествующее соболезнование пожатием плеч, Росс взглянул на кончик кия. Там посверкивали несколько крошечных пузырьков слюны.

Моряк, передвигаясь вокруг стола бесшумными прыжками на своей единственной ноге, орудовал кием, словно это была его третья рука, выданная ему в виде компенсации за утраченную нижнюю конечность. С каждым ударом быстро, как в калейдоскопе, менялись шары на сукне, неизменно при этом убывая.

Росс наблюдал за этой огромной скачущей бочкой, почти физически ощущая удовлетворение, исходящее от немой аудитории, безвестный представитель которой, со знанием дела поплевав на палец, прокрался рукой из темноты, чтобы положить конец его собственному успеху.

Слова «нечестная игра», Росс знал это доподлинно, имели значение только для трусов и неудачников. Партия, конечно, была проиграна, но победа или поражение в таком незначительном состязании мало его заботили. Он приклеился взглядом к точке непосредственно за ухом увлеченного игрой соперника (той самой, по странному совпадению, точке, в которой вонзенные твердой рукой пешня для льда или шило стопроцентно вызывали мгновенную потерю сознания и быструю смерть).

Выглядывая из-под засаленного канта фуражки, там торчал уголок сложенного листочка бумаги.

Росс не стал терять время, прикидывая, можно ли будет незаметно его вытащить, даже в момент паники, которую он как-нибудь подстроит. Он должен был без всяких хитростей дерзко выхватить» его и убежать. Ему понадобится везение: большинство из двух десятков молчаливых болельщиков почти наверняка были союзниками одноногого. То, что он не мог видеть их лиц, не давало ему никаких оснований рассчитывать на их миролюбие или нерешительность.

На столе остались только голубой, розовый и черный. Моряк взгромоздил свое туловище на бортик стола и отвел назад руку с кием. Росс передвинулся и встал сзади, поближе к нему. Белый шар метнулся к голубому, прямехонько отправил его в угловую лузу и послушно откатился назад, остановившись дюймах в трех от борта. Моряк удовлетворенно хмыкнул, выпрямился и скакнул от стола.

Прежде чем он успел нагнуться, чтобы прицелиться в розовый, к его шее молнией устремилась рука Росса, который уже стоял вполоборота, приготовившись к побегу.

С ревом одноногий уронил кий и схватился сзади за голову, словно его укусила оса. Росс был уже на три шага ближе к дверям, унося с собой его костыль.

Путь к спасению, казалось, был открыт. Росс ринулся к выходу. В этот момент его ноги, как ножницы на иголку, наткнулись на что-то непонятное, жесткое и тонкое. Он беспомощно закружился, теряя направление, и грохнулся на пол; в бедре надувным шариком разрасталась боль.

В темноте какой-то человек осмотрел свой кий и убедился, что тот не сломан. Потом он быстро нагнулся и поднял костыль.

Росс перекатился под ближайший стол, чтобы перевести дыхание. Он взглянул на двери. На фоне стекла вырисовывалось с полдюжины голов. Однако где-то должен был находиться еще и пожарный выход. Он засунул добытый клочок бумаги в портсигар и выполз в проход.