Зажмурься покрепче - [69]

Ребекка подошла с двумя чашками кофе, протянула одну Гурни, а со второй села за стол.

— Старший следователь Хардвик у нас в настоящий момент в работе не задействован, — продолжил Клайн, обращаясь ко всем сразу, — но, поскольку он начинал это расследование, я счел важным его пригласить.

Опять фальшь, подумал Гурни. В действительности прокурор «счел важным» спровоцировать стычку и развлечься. Он был апологетом метода извлечения истины из спора и считал, что чем агрессивнее спор, тем лучше. Воздух в комнате так и был пропитан враждебностью, и Гурни решил, что, возможно, это является своеобразным источником энергии для вечно бодрого Клайна, который явно такую атмосферу поощрял и сейчас чуть не дрожал от накала.

— Род, я пока налью себе кофе, а ты изложи текущую версию бюро по поводу нашего дела, чтобы всем было слышно и понятно.

Гурни показалось, что Хардвик хмыкнул.

— Изложу вкратце, — начал капитан. — Насчет убийства Джиллиан Перри нам известно, что именно произошло, когда и при помощи чего. Нам также известно, кто убийца, и в настоящее время мы заняты его поиском с целью последующего ареста. Для этого объявлена крупнейшая облава в истории бюро. Это масштабная операция, она продолжается уже некоторое время — идет тяжело, но идет.

Хардвик издал какой-то сдавленный, но отчетливо скептический звук. Капитан сидел, опустив локти на стол и придерживая левый кулак правой рукой. Он угрожающе взглянул на Хардвика, а затем продолжил:

— Мы провели более трехсот допросов и продолжаем расширять круг опрашиваемых. Билл — то есть лейтенант Андерсон — и наш Арло отслеживают и фиксируют динамику процесса.

Клайн вернулся к столу с кофе, но садиться не стал.

— Так пусть Билл нам и расскажет про динамику. Что мы знаем сегодня, чего не знали, например, спустя неделю после убийства?

Андерсон моргнул и прокашлялся.

— Ну, скажем так, за это время мы исключили множество версий, — произнес он и замолчал. Поняв по взглядам, что ответ никого не удовлетворил, он прокашлялся еще раз и переформулировал: — Были всякие вещи, про которые мы думали, что они произошли, а теперь мы знаем, что не происходили. И еще мы сейчас более четко представляем портрет убийцы. Он настоящий псих.

— Какие именно версии были исключены? — уточнил Клайн.

— Например, стало известно, что никто не видел, как Флорес покидает Тэмбери. Он не вызывал такси по телефону, не арендовал автомобиль в службах проката, и никому из водителей местных автобусов не запомнился человек с соответствующим описанием. Собственно, мы не нашли никого, кто видел убийцу после убийства.

Клайн обескураженно моргнул.

— Постойте, я что-то не понял…

Андерсон продолжил:

— Понимаете, иногда то, чего мы не нашли, не менее важно, чем то, что мы нашли. Например, Флорес отскреб домик садовника до такого состояния, что на месте не обнаружили вообще никаких следов его самого или кого бы то ни было еще, кроме жертвы. Он тщательно следил, чтобы не осталось улик, пригодных для анализа ДНК. Даже отдраил сифоны под раковинами в ванной и на кухне. Кроме того, мы допросили всех работников латиноамериканского происхождения в радиусе пятидесяти миль от Тэмбери, и никто из них ничего не знает про Флореса. А без отпечатков пальцев, ДНК и данных о въезде в страну миграционная служба нам не поможет, как и мексиканские власти. Образ на фотопортрете слишком непримечателен для опознания. Все, кому мы его показывали, говорили, что он выглядит знакомым, но насчет конкретного человека не было даже двух одинаковых предположений. Что же касается Кики Мюллер, исчезнувшей одновременно с Флоресом, ее также никто не видел после убийства Перри.

Клайн выглядел возмущенным.

— Фактически вы мне только что сообщили, что расследование не продвинулось.

Андерсон перевел взгляд на Родригеса. Родригес рассматривал собственный кулак.

Тогда впервые за встречу подал голос Блатт:

— Это вопрос времени.

Все удивленно посмотрели на него.

— У нас в тусовке свои люди, они следят, что там к чему. Рано или поздно Флорес проявится, что-нибудь кому-нибудь ляпнет, и нам его сдадут.

Хардвик, все это время изучавший свои ногти с таким лицом, словно его беспокоили эти странные наросты, спросил:

— Арло, ты про какую «тусовку» сейчас говорил?

— Про нелегалов, ясное дело.

— А если Флорес вообще не мексиканец?

— Ну, значит, гватемалец или никарагуанец, какая разница. У нас всюду свои люди. Так что без вариантов — рано или поздно… — он пожал плечами.

Клайн, почуяв конфликт, оживился и повернулся к Хардвику.

— К чему ты клонишь, Джек?

Родригес его опередил:

— Хардвик уже давно не в теме. Разговаривать имеет смысл с Биллом и Арло.

Клайн сделал вид, что не расслышал его.

— Джек?

Хардвик улыбнулся.

— А что я? Спросите нашего аса Гурни. Он меньше чем за четыре дня накопал такую кучу дерьма, о которой мы четыре месяца и не подозревали.

Клайн с возрастающим интересом повернулся к Гурни.

— Дэйв, что ты узнал?

— Узнал, какие нужно задавать вопросы, чтобы расследование продвинулось. — Гурни положил руки на стол и наклонился вперед. — Один из ключевых моментов, которыми нужно интересоваться, это прошлое жертвы. Джиллиан пережила сексуальное насилие в детстве и сама превратилась в насильницу, травмируя других детей. Она была жестокой и хитрой, и многие считали ее психопаткой. Такой человек легко наживает врагов и порождает мотивы для мести.