Заживо погребенный - [20]
— Пьяный, в аббатстве безобразил, — ответил младший.
— А нельзя идти тихо-спокойно? — спросил Прайама старший полицейский с тенью сострадания.
— Я не пьян, — свирепо рыкнул Прайам; он еще не освоился в Лондоне и не понимал, как глупо пререкаться со сторожевыми псами правосудия.
— Нельзя идти тихо-спокойно? — повторил старший полицейский, уже без тени сострадания.
— Можно, — сказал Прайам.
И он пошел тихо-спокойно. Опыт учит с быстротою молнии.
— Где же моя шляпа? — спросил он почти тотчас, невольно останавливаясь.
— Эка! — сказал старший полицейский. — А ну пошли живей!
Он шел между ними, растягивая шаг. Но едва они вошли во двор епископа, левая рука Прайама, нервно шаря в кармане, наткнулась на кусок картона.
— Вот мой билет, — сказал он. — А я думал — потерял. Я совершенно ничего не пил, и лучше вы меня отпустите. Все это ошибка.
Процессия замерла на то время, пока старший полицейский очарованно изучал официальный документ.
— Генри Лик, — расшифровал он имя.
— А всем говорил, как будто бы Прайам Фарл он, — пробормотал младший полицейский, засматривая через плечо товарища.
— И ничего подобного, — поспешно вставил Прайам Фарл.
Покуда старший вдумчиво оглядывал пленника с головы до ног, явились двое мальчишек, образовали толпу, но она тотчас рассеялась под грозным взором.
— Непохоже, чтоб он столько выхлебал, что омнибус вымыть можно, а? — засомневался старший полицейский. — Слышьте, мистер Генри Лик, — продолжал он, — знаете, чего бы я на вашем месте сделал? Пошел бы и купил новую шляпу на вашем месте, и живо!
Прайам поспешил прочь и слышал, как старший полицейский наставлял младшего:
— Он жентльмен, вот он кто, а ты балда. Забыл, что ты при исполнении?
И уж такова сила совета, данного при известных обстоятельствах лицом, облеченным властью, что Прайам Фарл пошел-таки прямо-прямо по Виктория-стрит, и в знаменитой лавке дешевых шляп, у Сотера, в самом деле купил себе новую шляпу. Потом он взял таксомотор на стоянке напротив Военных товаров, кинул адрес — «Гранд-отель Вавилон». И когда машина набрала скорость, но не раньше, он разразился неудержимой бранью. Он ругался от души, разнообразно, бесстыдно, беспощадно, по французски и по-английски сразу. И он не переставал ругаться. Такое поведение я не берусь оценивать; но что было, то было, скрывать не стану. Порыв его иссяк до того, как он добрался до отеля; вся Парламент-стрит была запружена — сплошной затор — по случаю его похорон, и шоферу пришлось искать обходных путей. Наругавшись вволю, Прайам стал понемногу успокаиваться. Правда, возле отеля, исключительно на нервной почве, он дал шоферу полкроны, — ни с чем несообразно.
Другой таксомотор подъехал к отелю почти одновременно с ним. И, в довершенье нынешних чудес, из него вышла миссис Элис Чаллис.
Глава V
Элис в отеле
Она была в тех же красных розах.
— Ой! — заговорила она быстро, щедро изливая слова из неистощимых глубин доброго сердца. — Уж так я переживала, что в субботу вечером мы потерялись. Вся испереживалась. Даже рассказать вам не могу! Ясно, это все из-за меня. Мне бы без вас в лифт не заходить. Мне бы обождать. Я даже хотела потом выскочить, да лифтер такой шустрый оказался, что куда там. А на платформах — там толпа такая, что бесполезно! Я и поняла, что бесполезно. А у вас моего адреса даже нет! Уж так я переживала, чего, думаю, человек про меня теперь подумает!
— Сударыня, — возразил он, — уверяю вас, я во всем виню только самого себя. С меня слетела шляпа и…
— Ну надо же! — перебила она, захлебываясь. — Но я что хочу сказать, вы только поймите, не из таких я дур, которые могут потеряться. Нет! Никогда со мной еще такого не бывало, и теперь уж…
Она озиралась. Он расплатился с обоими шоферами, те уехали, и теперь они с миссис Элис Чаллис стояли под огромным стеклянным портиком, под щупающими взглядами двоих швейцаров.
— Значит, вы тут остановились! — воскликнула она, как будто до ее сознания наконец-то неотвратимо дошел этот невероятный факт.
— Да, — сказал он. — Не зайти ли нам?
Он ввел ее в роскошный сумрак «Гранд-отеля Вавилон», отважно вызвав на бой демона застенчивости и наголову его разбив. Они уселись в уголке главного фойе, где лампы озаряли пустые кресла и цветенье текинского ковра. Все ушли обедать.
— Уж и намаялась я, ваш адрес добывая! — сказала миссис Чаллис. — Ясное дело, я, как только домой пришла, сразу написала на Селвуд-Террас, но только я номер дома спутала, жду, жду ответа, а вместо ответа мое же письмо назад вернулось. Насчет улицы — это я не сомневалась, и — дай, думаю, пройдусь по этой улице и подряд во все двери трезвонить буду! Ну, дом-то я нашла, а они мне адрес не хотят давать, и всё тут. Говорят — письма будут пересылаться. Да какие там письма, хватит с меня писем, спасибочки! Я и говорю — без адреса мол не уйду. Это я с помощником мистера Дункана Фарла толковала. Он там пока живет. Такой из себя симпатичный молодой человек. Очень мы хорошо потолковали. Мистер Дункан Фарл, видно, ужасно переживал, когда завещание нашел. Этот молодой человек говорит, он машинку пишущую всю вдребезги разбил. Но как похороны назначили в Вестминстерском аббатстве, так сразу он немножечко утешился. Уж я бы на таком не утешилась, ну нет! Но он и сам такой богатый — чего ему? Молодой человек говорит — вернитесь завтра, а он спросит у мистера Фарла, можно мне дать адрес или нет. Надо же, думаю, сколько шума из-за какого-то адреса! Да что ты будешь делать. Законники! Ну, вернулась я за этим адресом, и он мне дал. Я прямо вчера пришла бы. Я вчера чуть письмо не написала. А потом думаю, лучше подожду, пока похороны кончатся. Думаю, так приличней будет. Теперь-то они кончились, да?
Роман известного английского писателя Арнольда Беннета (1867–1931) «Повесть о старых женщинах» описывает жизнь сестер Бейнс и окружающих их людей. Однако более всего писателя интересует связь их судеб с социальными сдвигами в развитии общества.
На заре своей карьеры литератора Арнольд Беннет пять лет прослужил клерком в лондонской адвокатской конторе, и в этот период на личном опыте узнал однообразный бесплодный быт «белых воротничков». Этим своим товарищам по несчастью он посвятил изданную в 1907 году маленькую книжку, где показывает возможности внести в свою жизнь смысл и радость напряжения душевных сил. Эта книга не устарела и сегодня. В каком-то смысле ее (как и ряд других книг того же автора) можно назвать предтечей несметной современной макулатуры на тему «тайм-менеджмента» и «личностного роста», однако же Беннет не в пример интеллигентнее и тоньше.
Герои романов «Восемь ударов стенных часов» М. Леблана и «Дань городов» А. Беннета похожи друг на друга и напоминают современных суперменов: молодые, красивые, везучие и непременные главные действующие лица загадочных историй, будь то тайна украденной сердоликовой застежки или браслета, пропавшего на мосту; поиски убийцы женщин, чьи имена начинаются с буквы «Г» или разгадка ограбления в престижном отеле.Каскад невероятных приключений – для читателей, увлеченных авантюрными, детективными сюжетами.
«Великий Вавилон» — захватывающий детектив, написанный выдающимся английским мастером слова Арнольдом Беннетом, который заслужил репутацию тонкого психолога.Лучшая гостиница Лондона, «Великий Вавилон», где часто останавливаются члены королевских и других знатных семей Европы, переходит в руки нового владельца. Теодор Раксоль, американский миллионер, решает приобрести отель из чистой прихоти. Прежний владелец «Вавилона» предупреждает американца, что он еще раскается в своем решении. Тот относится к предостережению с насмешкой — ровно до тех пор, пока в отеле не начинают происходить самые невероятные события.
В сборник вошли романы английской писательницы Рут Рэнделл «Волк на заклание» и американского писателя, драматурга Арнольда Беннета «Отель „Гранд Вавилон“».Оба романа, написанные в жанре классического детектива, являются высокохудожественными произведениями. Захватывающие и увлекательные сюжеты заинтересуют самого взыскательного читателя.
(англ. Enoch Arnold Bennett) — известный английский писатель начала ХХ века.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Джордж Гроссмит (1847–1912) — яркий комический актер, автор и исполнитель весьма популярных в свое время скетчей и песен, автор либретто многих оперетт. Его младший брат, Уидон Гроссмит (1854–1919) — талантливый карикатурист, драматург и тоже одаренный актер. Творческая судьба братьев была вполне счастливой. Но поистине всемирной славой они обязаны своему «Дневнику незначительного лица», вышедшему в 1892 году и снабженному остроумными иллюстрациями мистера Уидона Гроссмита. «Дневник» давным-давно занял прочное место в списках мировой классики, не говоря уже о лучших образцах английской юмористической прозы.