Зажги меня - [43]

Неожиданно он начинает смеяться, но это, похоже, вызывает у него очередной приступ боли.

– И по какой-то дикой случайности, так сказать, по милости судьбы-злодейки, не успели мы проехать и пары километров, как наткнулись на Джеймса. Ему каким-то образом удалось выбраться наружу, и он торопился на поле боя принять участие в сражении. Бедный ребенок! Он намочил штаны, так ему было страшно, но нам гордо заявил о том, будто ему надоело, что его каждый раз оставляют, когда уходят на важное дело. И добавил, что тоже хочет воевать вместе со своим братом. – Голос у Кенджи предельно напряжен. – Самое страшное и невероятное, – продолжает он, – что если бы Джеймс послушался нас и остался в «Омеге пойнт», где, как мы считали, он будет в полной безопасности, погиб бы вместе со всеми остальными. – Кенджи снова нервно смеется. – Но получилось так, как получилось. Мы уже ничего поделать не могли. Нам пришлось остановиться и только молча наблюдать за тем, как они забрасывали бомбами наш тридцатилетний труд, как убивают всех тех, кто оказался слишком стар или слишком молод, чтобы оказать им сопротивление. Потом они расправились с теми, кто еще оставался на поле боя. – Он крепко сжал мне ладонь. – Я прихожу сюда каждый день, – говорит Кенджи. – Я надеюсь, что, возможно, кто-то все же может появиться. Или же мне повезет обнаружить нечто такое, что смогу забрать с собой и потом как-то использовать. – Он замолкает, его переполняют эмоции. – И вот тут появляешься ты. Такая дикость, что я до сих пор до конца не могу поверить во все это.

Я сжимаю в ответ его пальцы – на этот раз достаточно нежно, и прижимаюсь поближе к нему.

– С нами все будет в порядке, Кенджи. Я обещаю. Мы будем держаться вместе. Мы пройдем через все испытания.

Кенджи высвобождает свою руку, чтобы обхватить меня за плечи и прижать покрепче к себе. Он начинает говорить, и на этот раз голос его звучит более мягко:

– Что с тобой случилось, принцесса? Ты стала какая-то другая.

– В плохом смысле?

– В хорошем. Как будто ты подросла и стала носить лифчик, как взрослая.

Я громко смеюсь.

– Я вполне серьезно, – улыбается Кенджи.

– Ну… – Я молчу, потом добавляю: – Иногда становиться другой даже лучше, правда?

– Конечно, – подтверждает Кенджи. – Да, наверное, ты права. – Он снова замолкает. – Ну а теперь ты мне расскажешь, что случилось с тобой, да? Потому что последний раз, когда я тебя видел, тебя запихивали на заднее сиденье в танк противника, а вот сегодня ты приходишь сюда вся такая свежая – только что из-под душа, в беленьких новых кроссовках, причем прогуливаешься не одна, а с Уорнером, – говорит Кенджи, отпуская мои плечи и снова завладевая моей рукой. – Это все никак у меня в голове не укладывается.

Я медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Как странно слышать голос Кенджи, понимать, что он тут, рядом, но при этом не видеть его. Со стороны, наверное, похоже на то, будто я сейчас собираюсь исповедоваться ледяному ветру.

– Андерсон стрелял в меня, – говорю я.

Кенджи останавливается возле меня. Я слышу его тяжелое дыхание.

– Что?!

Я киваю, хотя он меня сейчас все равно не видит.

– Меня тогда повезли не на базу. Солдаты доставили меня к Андерсону. Он поджидал меня в одном из домов на неконтролируемой территории. Мне показалось, что ему хотелось встретиться со мной с глазу на глаз, чтобы рядом больше не было никого постороннего, – сообщаю я Кенджи, вместе с тем умышленно не упоминая про маму Уорнера. Такие семейные тайны мне не принадлежат и существуют не для передачи третьим лицам. Вместо этого я говорю: – Андерсону хотелось отомстить мне за то, что я сотворила с его ногами. Он стал калекой. Когда я увидела его, он был с тростью. Но прежде чем я успела разобраться, что к чему, он просто вынул откуда-то пистолет и выстрелил в меня. Прямо в грудь.

– Вот черт! – Кенджи шумно выдыхает.

– Я очень хорошо все это помню. – Тут я задумываюсь на секунду, но потом продолжаю: – Как я умираю. Это было самое невыносимое, самое болезненное мое состояние. Страшнее и хуже этого я ничего еще не испытывала. Я не могла кричать, потому что у меня были задеты легкие, и их заливала кровь. Ну, не знаю. Я просто должна была лежать там на месте, пытаясь вздохнуть, надеясь на то, что все это скоро кончится и я умру. И все это время, – говорю я, – все время я думала о том, что провела свою жизнь как трус, и это ни к чему не привело. И я уже тогда знала, что если мне представится возможность повторить все с самого начала, я обещаю себе, что навсегда перестану малодушничать.

– Да, все это, конечно, замечательно и весьма трогательно, – замечает Кенджи, – но как тебе удалось выжить, черт побери, если тебе выстрелили прямо в грудь? – требует он ответа. – Ты сейчас должна быть трупом.

– Да, конечно. – Я прокашливаюсь. – Да, но дело в том, что Уорнер спас мне жизнь.

– Да ты шутишь?!

Я стараюсь не рассмеяться.

– Я вполне серьезно, – настаиваю я и в течение следующей минуты рассказываю ему о том, как в доме случайно оказались наши девушки и как Уорнер умолял их спасти меня и сам использовал для этого их силу. Как Андерсон преспокойно уехал по своим делам, оставив меня умирать, и как Уорнер забрал меня с собой на базу, где все это время прятал и помогал быстрее восстановиться. – Между прочим, – говорю я Кенджи, – совершенно очевидно, что Соня и Сара до сих пор живы. Андерсон взял их с собой в столицу. Он хочет заставить их служить себе в качестве своих личных целительниц. Возможно, он уже сделал все возможное, чтобы вынудить их вылечить ему ноги.