Зазеркалье Петербурга - [33]
Она подарила ему дом на Васильевском острове»[104].
Этот дом (а точнее, капитал на его покупку) и стал подарком императрицы великому математику, где, трудясь на благо России, как и мечтала императрица, и написав сотни научных работ, Эйлер прожил почти 20 лет.
Кстати, пожар, которого так боялся математик, действительно случился. В 1771 году, через 5 лет после прибытия в Петербург Эйлера, его дом сгорел со всей подаренной императрицей обстановкой. Самого Леонарда и его рукописи удалось спасти, и, когда здание восстановили, пожилой и уже ослепший ученый, привыкший к своему обиталищу, пожелал снова въехать в него, чтобы до конца жизни не покидать ставших родными стен.
Екатерина II принимала участие в жизни математика до конца его дней – способствовала работе в деле управления Академией наук, интересовалась его публикациями и фундаментальными открытиями в области геометрии, теории чисел, физики, оптики, даже кораблестроения и воздухоплавания, справлялась о здоровье ученого и однажды пригласила известно немецкого окулиста для проведения операции по удалению катаракты с глаза Эйлера.
Императрица не ошиблась, приложив когда-то усилия для возвращения великого швейцарского ученого на службу отечественной науки: «Я уверена, что моя Академия возродится из пепла от такого важного приобретения, и заранее поздравляю себя с тем, что возвратила России великого человека»[105].
В середине XIX века дом надстроил и расширил французский архитектор А. Робен для одного из следующих владельцев – купца Антона Гитшова, но первоначальное здание сохранили. Весь ХХ век в здании сменяли друг друга несколько школ. Возможно, по коридорам нынешней до сих пор бродит 250-летний дух слепого ученого, создавшего математический анализ, и подслушивает, как его теории объясняют ученикам XXI века.
Весь Ленинград и область. 1928 г.
Белл Э.Т. Творцы математики. М., 1979.
Боголюбов А.Н. Математики. Механики: биографический справочник. Киев, 1983.
Весь Ленинград: адресная и справочная книга. Л., 1935.
Гиндикин С.Г. Рассказы о физиках и математиках. 3-е изд., расш. М., 2001.
Ленинград. Краткая адресно-справочная книга. Л., 1973.
Пекарский П.П. История Императорской академии наук в Петербурге. Т. 1. СПб., 1870.
Пикуль В. Фаворит: роман-хроника времен Екатерины II: в 2 т. Л., 1985.
Робен Адриан // РБС. Т. 16. СПб., 1913.
Справочная книга о лицах, получивших на 1867 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям / [сост. И.А. Глазов]. СПб., 1867.
Фрейман Л.С. Творцы высшей математики. М., 1968.
Эйлер Леонард // БСЭ. Т. 29.
Доходный дом Акционерного общества «Строитель»
(1910 г., архитектор В.В. Шауб; Гангутская ул., 16)
«В домашнем укладе Судейкиных во всем чувствовалось ее влияние. В квартире на окнах висели кисейные занавесочки с едва заметными горошинками. Это вкус Олечки. Качалась клетка с канарейкой. Это ее любовь к птицам. На булях, столиках из красного дерева стояло множество расписных с позолотой чайников, чашек и пасторальных статуэток из гарднеровского и поповского фарфора»[106].
Именно в этом доме, в символической для «Серебряного века» архитектуре модерна, в артистической квартире художника Сергея и танцовщицы Ольги Судейкиных, среди птичьих клеток и кисейных занавесок, всего за пару лет в 1913–1915 годах развернулось сразу несколько драм – не привычных им театральных, а горьких и реальных.
Гангутская улица, 16
Жили они в этом доме не одни, а с другом семьи, поэтом Михаилом Кузминым. Другой поэт, 20-летний восторженный юноша Всеволод Князев, часто заходил в гости для совместной работы со старшими товарищами над сборником стихов. С 40-летним Кузминым у него были накаленные отношения – в прошлом их связывал двухлетний роман, закончившийся по инициативе Кузмина формальным, но не эмоциональным разрывом.
Со всей наивностью и безрассудством, на которые способен гусарский корнет, впервые повстречавший роковую музу, в этом доме Князев страстно влюбился в обольстительную Ольгу, которая охотно принимала его знаки внимания не только из кокетства, но и чтобы насолить другу-врагу Кузмину, с которым она давно соперничала за внимание своего мужа, любившего их обоих.
Осознание, что за легкомысленной взаимностью Ольги кроется не искреннее чувство, а нравы той богемной среды, где она всегда оставалась в эпицентре клубка обожания, восхищения, интриг, измен, любовных многоугольников, пришло быстро. После выяснения отношений с обоими любовниками, разбившими его сердце, Князев выстрелил себе в грудь из браунинга.
После самоубийства корнета пришел черед следующей драмы. Как-то, будучи дома одна, Ольга нашла дневник жившего с ними Кузмина и, не удержавшись, прочла его. Несмотря на всю свободу царивших в их семье нравов да и на давний кризис ее отношений с мужем, Ольга была ошеломлена, узнав из дневника, что все эти годы Сергей и Михаил поддерживали любовную связь, начавшуюся еще до брака Судейкиных, скрываясь от нее в их совместной квартире здесь, в этом доме.
