Зазеркалье Петербурга - [30]
Для жителя этого дома актера Игоря Дмитриева – это дом счастья, веселого детства и яркой молодости. Но была у маленького Игоря соседка, запомнившая Колобовский дом, как дом отчаяния и горя. Это поэтесса Мария Шкапская, самобытность которой высоко ценил Горький, Гиппиус ставила выше Ахматовой и Цветаевой, а Блок даже помог войти в президиум Союза поэтов.
В 1920-е годы в этом доме с мужем-инженером и двумя сыновьями поселилась 30-летняя Мария, и вся ее прошлая жизнь померкла перед ждавшими ее здесь испытаниями. Хотя «голодранку с петербургской улицы, выросшую на свалках», с 11 лет содержавшую парализованную мать и сумасшедшего отца и уже успевшую пройти через арест и ссылку (правда, во Францию, что можно считать везением), казалось, нелегко сломить.
Сюда, в квартиру Шкапских, приходили на литературные вечера известные писатели Эренбург, Тихонов, Заславский, а также друг поэтессы фантаст Абрам Палей: «Я стал бывать у них на поэтических собраниях. Это происходило раз в неделю – по средам, если не ошибаюсь… Шкапские занимали просторную квартиру. В самой большой комнате стоял длинный стол. На него выставлялось весьма нехитрое угощение: время было довольно суровое, а материальные средства Шкапских ограничены. На столе обычно располагались бутылки с минеральной водой, сухарики, бублики и… вот, пожалуй, и все. Но было очень хорошо, атмосфера царила совершенно непринужденная, однако без лишней развязности. Здесь собирались только люди, увлеченные поэзией, по большей части сами поэты, а также их друзья. Знакомые хозяйки могли приводить своих знакомых и никого никому не представляли, в том числе и самой Марии Михайловне.
И.Б. Дмитриев
Г.О. и М.М. Шкапские
Случалось услышать такой диалог: „Кто эта молодая женщина?“ – „Это хозяйка квартиры, Шкапская“. – „А вот тот мужчина, что задумчиво сидит в углу?“ – „А это ее муж“»[93].
Период литературного признания и личного счастья продлился недолго. Вскоре в этих стенах Мария пережила самоубийство близкого друга, отца ее второго сына. Одновременно с этой подкосившей ее трагедией на нее обрушилась травля критиков, обозвавших ее «библейские» стихи о женственности, зачатии, плотской любви непристойными и грубо физиологичными. Даже отзыв имевшего вес в литературной среде священника Павла Флоренского, считавшего истинно христианским ее эмоциональное творчество, не избавил Марию от оскорблений и насмешек. Принятие в петроградские литературные круги в начале 1920-х обернулось резким отчуждением к их середине.
Обнажив в стихах свои личные муки вины за сделанный аборт, всю жизнь страдавшая о нерожденном ребенке да еще и сравнивавшая с ним Россию, убитую кровью революции, Мария получила ярлык «гинекологическая поэтесса» и, непонятая, сдалась.
Этот дом, свидетеля ее падения, Шкапская окрестила «пятифасадным зданием»[94]. В этих пяти фасадах в 1925 году Мария приняла решение умереть как поэт. Она устроилась на фабрику и стала писать безликие новостные очерки о стройках и урожаях в советские газеты. Только после ее смерти дочь Светлана (одногодка Игоря Дмитриева – может, они даже играли вместе в одном из дворов этого огромного дома) узнала о поэтическом прошлом матери.
Именно в период жизни в этом доме – Ведьма, Вакханка, Волчица, как прозвали Марию Шкапскую петроградцы, – издала почти все свои мистически-религиозные и очень интимные стихи и здесь же навсегда замолчала, как поэт.
В этих стенах Мария пострадала за провокационные строки о грехопадении Евы, нерожденных детях, мистической природе женственности, за которые ее имя подвергли забвению на полвека.
Грякалова Н.Ю. Шкапская Мария Михайловна // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги / под ред. Н.Н. Скатова. Т. 3: П – Я. М., 2005.
Дмитриев Игорь Борисович / Библиографический ресурс «Чтобы Помнили» // http://chtoby-pomnili.net.
Игорь Дмитриев: «Я стремился воссоздать облик квартиры детства»: беседовала Анжелика Валерьева // Недвижимость Петербурга. 27.02.2002 // http://www.eip.ru.
Кириков Б.М. Архитектура петербургского модерна. Особняки и доходные дома. СПб., 2003.
Палей А.Р. Встречи на длинном пути. М., 1990.
Чепель А.И. Инженер-архитектор С.Г. Гингер // Невский архив: историко-краеведческий сборник: вып. 10 / науч. ред. В.В. Антонов. СПб., 2012.
Шкапская М.М. Барабан Строгого Господина: [стихи]. [Берлин: Огоньки, 1922].
Шкапская М.М. Стихи / вступ. ст. Б. Филиппова и Е. Жиглевич. London: Overseas Publications Interchange, 1979.
Шкапская М.М. Час вечерний: (стихи 1913–1917). Пг., 1922.
Шкапская М.М. Mater dolorosa: [стихи]. Пг.: [Неопалимая купина], 1921.
Дом Ротина
(1877 г., архитектор И.П. Маас; Малая Морская ул., 13 / Гороховая ул., 8)
«В назначенный час я явился к Модесту Ильичу на квартиру. Волновался страшно, но Модест Ильич своей исключительной мягкостью… подействовал на меня успокоительно, и вскоре я почувствовал себя совершенно свободно.
