Зайди ко мне, когда уснёшь - [14]

За окном стемнело. Неподвижная рука уже порядком затекла. Палыч тихонечко прокрался к двери и выглянул в коридор. Затем быстро вернулся к кровати и вполголоса просипел:

-- Сейчас у тебя физраствор кончится, они должны поменять на магнезию. А потом пойдут телевизор смотреть в ординаторской.

-- И чего?

-- Ты тут новенький, а я такие места знаю, закачаешься. Пойдём вместе, на разведку.

"Такого разведчика, блин, в два счёта поймают" -- подумал про себя Лёня, но кивнул в знак согласия. В коридоре послышались быстрые шаги. Палыч пулей шмыгнул к себе в койку, уткнулся лицом в стенку, и как ни в чём не бывало, правдоподобно засопел, будто спит. Медсестра появилась с полной бутылкой прозрачной жидкости.

-- Ну, что больной, как дела? Поспал? Это уже хорошо. Сейчас ещё одну поставим.

Пока женщина меняла ёмкости, Лёня размял затёкшую руку. Новая бутылочка с лекарством начала свой нудный отсчёт, словно водяные часы. Когда медсестра исчезла в тёмном проёме коридора, Лёня неожиданно понял, что ему просто необходимо в туалет. Видимо, то количество жидкости, которую влили в вену, попросилось наружу через почки. И что же он сразу не сообразил сказать сестре. Перспектива лежать и терпеть совсем не радовала его.

Решение, в лице Палыча, подоспело вовремя. Едва шаги в коридоре стихли, новый товарищ вновь оказался у его кровати.

-- Ну, что долго тут собираешься валяться? Пошли уже.

-- Как?! -- и Лёня покосился на нависавшую над головой капающую ёмкость.

Глеб понимающе кивнул и ловко перегнул трубочку. Затем, невесть откуда появившейся бельевой прищепкой, закрепил её и достал катетер из иглы.

-- Ну, вот порядок.

Лёня не без удовольствия согнул руку в локте. Потянулся и медленно сел. Палыч подошёл к двери и прислушался.

-- Вроде всё стихло. Одевай простынь

-- Зачем?

-- Чтобы не увидели.

-- Палыч, а где туалет?

-- Что, прижало? Сейчас покажу. Накидывай на голову...

Лёня скептически хмыкнул, но простынь всё же натянул на самую макушку. Он вообще согласился на предложение Глеба исключительно из-за туалета.

И вот два, такого странного вида мужчины, словно призраки, медленно выплыли в коридор лечебного учреждения. Справа, в дальнем конце, тускло пробивался свет из-под двери ординаторской. И самовольщики, не колеблясь, выбрали путь в противоположном направлении. Всё было спокойно, только где-то далеко в недрах этого печального дома раздавались душераздирающие крики. Далёкие и безумные, как из забытых фильмов ужасов.

-- Нам в платном отделении привольно. Никто особо не наблюдает. Колют, лечат, кормят. А на том этаже, -- сказал Глеб Палыч, многозначительно ткнув пальцем вверх, -- лежат по принуждению. Силой привозят. Бывает, что запеленают в смирительную рубашку, бросят на полу, и привет. А могут и побить, чтоб не орал... Вон туалет, последняя дверь.

Лёня, беззвучно нырнул в комнату, пробыл там несколько минут и, когда вышел, замер в недоумении. Палыча нигде рядом не было. Он стоял в начале тёмного коридора, с пробивающимися полосками света из приоткрытых дверей палат. В голове представился фантастический тоннель, ведущий в неизвестность, и где-то из глубины этих стен доносились ужасные крики мучеников ада. Новая тема для картины, почему бы нет?

Идти в палату совсем не хотелось, и Лёня решил дожидаться товарища, по несчастью. Он взгромоздился на подоконник единственного коридорного окна, которое было наглухо заварено толстой решёткой. В ближайшей палате, сквозь приоткрытую дверь, были слышны голоса. Лёня сначала не обращал внимания, но беседовавшие говорили уж очень эмоционально, и это заставило его прислушаться. Кажется, там разворачивалась банальная семейная сцена. Женский голос, печальный и тихий, переплетался с болезненно хриплым мужским. Он называл её по имени, то ли Геля, то ли Эля, и при этом всегда понижал тон, словно боясь разгневать супругу. И тогда некоторые реплики было невозможно разобрать.

-- Зачем ты пришла, Геля? Хочу, чтобы все от меня отстали.

-- Успокойся, пожалуйста. Осталось уже немного...

-- Забери меня уже отсюда, так надоело, -- в его голосе звучало отчаяние.

-- Да, конечно. Скоро всё закончится. -- женщина как могла успокаивала больного, -- Я принесла тебе кое-что. Ты же всегда хотел выкурить настоящую гаванскую сигару!

-- Глазам не верю! За всю жизнь не курил такую. Спасибо...

Послышался щелчок зажигалки, мужчина, видимо, затянулся, и наступила небольшая пауза. "Ничего себе, она его балует", -- Лёня решил подойти поближе к открытой двери и хотя бы краем глаза взглянуть на эту парочку. Их не было видно из-за больничной ширмы, стоящей рядом с кроватью. Голоса доносились именно оттуда.

-- Дай мне руку. Я присяду, -- сказал мужчина. -- Какая же она у тебя холодная.

-- Потому что на улице холодно, -- задумчиво ответила женщина.

Пауза. Мужчина прокашлялся.

-- Я часто вижу демонов, они преследуют меня, постоянно. Так можно с ума сойти.

-- Они не сделают тебе ничего дурного, только ты сам...

-- Я устал. Больше не могу так жить! Гори оно всё синем пламенем, -- воспалённый мужской голос то переходил на шёпот, то становился громче. -- Всю жизнь боролся сам с собой. А теперь и ты ещё в душу лезешь...