#заяц_прозаек - [18]
Неустранимая ошибка. Системный сбой. Общая блокировка купола «Эвклид». Угроза нестабильности внешнего контура, угроза целостности купола.
Требуется вмешательство, требуется вмешательство, требуется чело…
Это значит они из-за меня…И Тоня?
Ванечка доигрался, да?
— хочу чтобы все были все живы все
—
Артем Ляхович. Правдивый рассказ
«…Здание ратуши представляет исключительный… связана масса легенд и суеверий… — вещал экскурсовод. Его даже кто-то слушал (не Макс, конечно). — …С конца пятнадцатого века… пламенеющей готики в сочетании с ренессансными и барочными…»
— Ну так как? — уставился Макс на Агату. — Сделаешь?
— Погоди. Давай послушаем.
«…Долгие века здание использовалось по своему прямому… ничего, так сказать, чудодейственного не… хотя их можно понять: неповторимая аура старых стен…»
— Что там слушать, — Макс навис над Агатой, заслонив экскурсовода. — Обычное бла-бла-бла. Так сделаешь, нет?
— Сейчас… — Агата вслушивалась в долетающие к ним слова. «Одна из этих легенд… исполнение любых жела…»
— Не понял. Тебе уже пофиг на меня, да? Я вот тебе уже по барабану, да? Ау, очнись, детка, расслабься, ты не на уроке, это не учитель, — закатил глаза Макс. — Ты на свежем, свеженьком воздушке, вокруг весна, это я, твой друг… Ключевое слово «друг»…
Он говорил и говорил, заглушая экскурсовода.
Агата вздохнула.
— Просто интересно, — сказала она, оправдываясь. — Так что там у тебя?
— «Цьто тям у типя…» А я уже рассказал, между прочим! А ты…
— Ну, — она снова вздохнула. — Тебе задали сочинение, да?
— Не сочинение! А рассказ!
— Рассказ? Это как?
— Так, давай, соображалку включаем, — Макс постучал костяшками по голове. — Еще раз все сначала. Короче: учиха. По литре. Дала мне, вот этому твоему другу, шанс. Все исправить. Если я напишу рассказ. Типа сочинение, да. Но она сказала — рассказ. Про свое, ну как бы самое заветное желание (Макс почему-то ссутулился). Сегодня надо как бы сдать. К вечеру. Окей, Агата? А? Окей?
— А… какое у тебя самое заветное?
«…амое заветное…» — отозвался экскурсовод, как повторяшка.
— Да какая разница?! — вдруг закричал Макс. («Че орешь» — кинул кто-то из группы.) — Какая разница? — взял он потише. — Ну окей, я тебе расскажу про это мое желание, вот так вот расскажу тебе, как есть, и ты напишешь мне про него, да? Да? Окей?
Агата молчала.
«…Квинтэссенция городских легенд… всем известная фигура…»
— Окей? Да?
— Макс, — тихо начала Агата (но он услышал). — А ты уверен, что…
«…Персонаж стал своеобразным символом города…»
— Не понял?
— Ну, может, ты сам? Все-таки такая тема… это ведь твое заветное. Не мое.
«…Наверняка узнали его на многочисленных сувенирах…»
Не понял, хотел опять сказать Макс. Что за бунт на корабле?
Но вовремя вспомнил, что почем. И, чувствуя себя ангелом терпения, стал четко и спокойно, как ему казалось, излагать Агате все сначала.
Вообще-то он, конечно, врал. Ну, то есть про рассказ не врал, про сроки не врал, про тему не врал. Про остальное врал.
Началось с того, что с утра было все плохо: его не брали в Крипипастыри Тик-Тока. Жестко и безнадежно не брали. Макс чего только не перепробовал — и так, и эдак, и по-всякому, — и было уже ясно, что все. Плэйофф.
А тут еще эта за хлебом гонит. Да закажи ты пиццу, да давай я тебе закажу, если не умеешь, вот так вот берешь и заказываешь, нет, я не хамлю матери, ну чего вот человека дергать на ровном месте в выходной, и без вас проблем хватает, а? А?
Вышел, конечно. Нервы дороже. И по дороге встретил этого.
Макс сразу понял, конечно, кого тот косплеит. Таких по городу было как ворон, только странно, что с утра и в их районе, где нет туристов. Разве вокруг хостела «Гаргулья Барбара». Но он был не возле хостела, и вообще — причем тут хостел к косплейщику?
Короче, непонятно, что он и откуда. Просто Макс его встретил, и все.
То есть — нет. Не все. Макс его встретил — и тот начал с ним говорить.
— Выгнали? — спросил его. — За хлебом?
Макс дернулся.
— Че выгнали, — ответил он, хотя сначала не хотел отвечать ничего. — Че я, кошка, чтобы меня гонять.
— Ты не кошка, — согласился косплейщик, качнув цилиндром. — Нет, ты не кошка. Ты скорей хорек. Юркий, осторожный такой. Хоть и длинный.
Вот тоже, озлился Макс. В образ вошел. Щас я ему выдам, уроду.
И хотел выдать. Но не выдал, потому что косплейщик спросил:
— Хочешь, чтобы они взяли тебя?
— Куда, — выдохнул Макс. Глотку схватило льдом (вот смешно, прям весь такой нервный стал, крипипастырей насмотрелся).
— Есть один способ, — кивнул косплейщик. — Работает только сегодня. Успеешь?
— Что «успеешь»?
— А ты забыл? Я думал, это весь город знает. Про правдивый рассказ.
— Какой еще правдивый рассказ?!
— Эх, — снова качнул тот цилиндром. — Может, ты не местный?
Макс так вскипел, что снова хотел выдать ему все, что не выдал. Но косплейщик опять опередил его:
— Сегодня особый день, день города, это-то ты хоть знаешь? (Макс закатил глаза.) Ну вот. В этот день может сбыться самое заветное твое желание, если ты коренной… ты ведь коренной?
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Центр Управления Службы Спасения Миров (ССМ) получает сообщения, что с Новым Артеком, межпланетным детским курортом потеряна связь. Отдыхающие на Новом Артеке дети отказываются общаться с другими планетами. Центр Управления решает направить на Новый Артек троих ребят – курсантов Академии Юных Спасателей Матвея Курочкина и Николая Сидоренко, а также Джессику Лоу из Средней Школы Психологии. Задача ребят – установить, что произошло на Новом Артеке и попытаться исправить ситуацию. В свое распоряжение они получают сверхсветовой спасательный катер «Быстроход-12» и последнюю модель ДРИПа – десантного робота-исследователя планет.По пути на Новый Артек и на самой планете группе юных спасателей приходится сталкиваться со многими непредвиденными ситуациями, для выхода из которых приходится применять не только знания, но и смекалку, взаимовыручку и твердый характер.В конце концов, благодаря сдружившейся троице загадка Нового Артека будет разгадана, а ребята получат заслуженные награды за… спасение человечества.
Эта книга — сборник фантастических и реальных историй о поиске смысла, о вечных ценностях: добре и зле, о любви и Боге, а также о других возможных и невидимых глазу реальностях. Книга для взрослых и детей, кому интересна жизнь за гранью привычного и кто в обыденном видит прекрасное.
Фантастическая повесть «Необычайное путешествие Петьки Озорникова» (1956), одна из первых «оттепельных» попыток представить картину коммунистического будущего для юного читателя.
Когда популярный детский автор поехала на Кубу, она и не думала, что ей предстоит столкнуться с настоящим вампиром. Шалость кубинских детей, обещавших показать ей вурдалака, едва не закончилась трагично. Оказывается, монстр действительно существует, как существует и чупакабра — загадочное существо, убивающее животных, высасывая из них кровь. Невинная шутка обернулась нежданными неприятностями…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.