Заяабари (походный роман) - [8]

Во время езды в поезде No 67 Москва-Симферополь я испытывал нетерпение поскорей приехать домой, чтобы придать лодке естественный надувной вид.

Лодочка в надутом состоянии заняла все свободное комнатное пространство. Но я не огорчался, передвигаясь внутри жилища боком вдоль стен, а испытывал безмерное счастье от приобретения вещи, которая позволит мне уплыть куда-нибудь далеко.

В одну из ночей случилось чудо. Я вдруг проснулся от предчувствия чего-то необычного и значимого. В полном сознании и здравом уме начал терять ощущение тела, пока не провалился в бездну. И увидел золотистый свет, но скорее это был не свет, а густая масса. Слышался гул, но не ушами, а каким-то другим органом. Гул нарастал, достиг высшей точки и прекратился внезапно. Золотистый туман рассеялся, и показались горы, покрытые лесом. Я не был наблюдателем просто так, а был участником таинственного процесса, потому что падал на местность с небес медленно и нежно, как на парашюте. Вершины гор поравнялись с моим падающим телом, и я увидел под собой море. До воды долететь не удалось — все прекратилось вдруг, стоило мне только захотеть запомнить местность. Я лежал с закрытыми глазами, надеясь, что все еще может повториться, но ничего не произошло.

Видение потрясло меня до глубины души, несмотря на то, что в нем на первый взгляд не было ничего особенного. Подумаешь: горы и море! Потрясение произошло от того, что я видел СВОЕ МЕСТО на планете, именно то место, которое греет душу и которое заключает в себе все впечатления о мире. Показалось, что мир для меня начинается и кончается именно там, именно там то место, из которого я начался непонятным для себя способом.

Я почувствовал в себе желание стать нищим. Раздать все, что у меня есть, остаться в рубище и на четвереньках отправиться в странствие на поиск увиденного мистического места.

Мне холодно и голодно. У меня нет дома и прибежища. Народ шарахается от моего вида и запаха. Но мне все равно. Я стал холодом, голодом и нищетой в поисках счастья и любви. Дайте мне сейчас все блага мира, и я не пойму их прелестей, потому что их не существует, кроме как в больном воображении. Я вдруг почувствовал себя знающим все на свете, только высказаться не было сил. Я грязный, длинноволосый и бородатый. Сплю где попало. Так продолжалось долго, и процесс увлек меня основательно: даже начал забывать свое прошлое. Я полз на четвереньках по свету в неизвестном направлении и плакал от радости существования. Я плакал с утра до вечера. Слезы мои не были слезами печали, это были слезы глубокой первозданной тоски и радости. Ночью спал в позе зародыша, но сна как такового не было, а была просто тишина вокруг, которую должно познать без движения. И я лежал в ночи, боясь спугнуть тишину. Прошло много времени, и я понял, что мои попытки тщетны, и что мне не хватит жизни найти загадочное место, но вместе с тем я понял: ничего другого не остается, как только идти вперед, потому что все остальное в жизни потеряло смысл. Я оставил этот смысл где-то на обочине дороги, не помню, когда и где.

Я стоял посреди степи, обдуваемый ветрами, и не знал, куда идти. Спросить направление было не у кого. И я пошел вперед в бесконечность пространства. Вдруг все вокруг: и небо, и земля завращались и начали терять очертания. Вращение стало беспорядочным. Я не знал, где верх, а где низ. Но зато знал точно, что идти надо вперед и только так можно представлять из себя цельность, — иначе существование прекратилось бы вообще. На самом деле оно и так уже почти прекратилось, остались только смутные ощущения от стертых воспоминаний.

Мысль о мистической неизвестной местности не покидала меня, и я начал искать ее на карте, вглядываясь в географическое изображение планеты в надежде угадать необозначенные детали. Мысленно облетел все горные массивы Земли и ничего похожего на то, что мне надо, не нашел. Я воспользовался методом исключения: сначала исключил Антарктиду, потом Африку, не долго думая — Австралию и Америку из-за ее удаленности, Европу как бестолковое для настоящих путешествий место и т.д. Прошел месяц, и передо мной осталась одна-единственная карта с изображением Байкала. Взору открывались огромные безлюдные до сих пор пространства без путей сообщения. Размер территории поражал воображение. Дикая природа края сообщала о себе неизвестные и загадочные вещи через географическую карту масштаба 1:1000000.

Вначале у меня не было ничего: ни чертежей, ни материалов, из которых надо сделать все необходимое, чтобы передвигаться как с помощью весел, так и под парусом. Я хотел построить универсальную лодку, чтобы на ней можно было преодолевать горные пороги и ходить под парусом на тот случай, если занесет меня в морские просторы. Похоже, что я захотел всего сразу, но на меньшее был не согласен.

Занялся конструированием. Дело продвигалось ужасно медленно, и я начал подумывать, не заработать ли еще денег и купить стандартный набор необходимых железяк у москвичей, гори все синим пламенем.

Хорошо, что я этого не сделал, иначе бы не удалось вложить душу в лодку.

Вспомнилось, как со своими студенческими друзьями переплывал на плоту Аральское море. Я был руководителем проекта, но скорее идейным. Полностью посвятить себя техническому творчеству не было возможности: летом должен был пройти службу в военных лагерях, как раз перед самым началом покорения моря. Душой проекта и техническим руководителем стал на это время мой друг Женя Ковалевский. Благодаря ему, в основном, все получилось. Выстрадать рождение плавсредства выпало на его долю. Не видел я тогда в этом ничего особенного.