Завтра, завтра, завтра - [63]

– И в них появляются люди из различных времен. Все те, которые когда-либо жили в этих комнатах.

– И им это не особо-то нравится.

Они выбрались на крышу.

– Спасибо, Сэди, – выдохнул Сэм.

– За что?

– За то, что протянула мне руку помощи.

Ничего выдающегося они на крыше не обнаружили. Конечно, если привстать на цыпочки и вытянуть шею, можно было ухватить взглядом краешек Тихого океана, но язык не поворачивался назвать этот вид потрясающим. Впрочем, Сэди довольствовалась малым: ей было достаточно и такой близости воды. Глубоко вздохнув, она втянула в себя пьянящий воздух и сладко зажмурилась, ощутив на губах привкус соли и услышав в ушах вкрадчивый шепот далеких волн.

Маркс подобрал им восхитительный и очень опрятный офис. И Сэди, любившая чистоту и свежесть, не скрывала своей радости. А еще ее переполняли надежды. Нет, не зря они переехали в Калифорнию. Калифорния словно создана для тех, кто хочет что-то начать. Они создадут здесь «По обе стороны», и их новая игра превзойдет «Итиго», потому что со времени написания «Итиго» они значительно поумнели. Сэм выздоровеет, Сэди бросит точить на него зуб – он же не виноват, что люди приписывают ему авторство «Итиго», – и возродится к новой и счастливой жизни.

Вечером Сэди, попросив у отца машину, поехала в Коритаун и, припарковавшись в переулочке, вошла в пиццерию Дона и Бон, чтобы полакомиться домашней, как в Нью-Йорке, пиццей.

Стены заведения пестрели афишами первого и второго «Итиго», и единственный постер, выбивавшийся из их стройного ряда – старый, годов восьмидесятых, потрепанный и выцветший, – был рекламой корейского пива «Чок Чок». Над улыбавшейся женщиной-кореянкой красовалась надпись: «Что пьет самая обворожительная женщина Корея-тауна?»

Сэм ждал ее возле подсобки, где стоял игровой автомат, и навстречу Сэди из-за барной стойки вышел Дон Хён.

– Сэди Грин! – обнял он ее. – Знаменитая Сэди Грин! Как обычно? С грибами и пеперони?

– Я больше не ем мяса, поэтому только с грибами. И луком, если можно.

Позвякивая внушительной связкой ключей, Дон Хён нашел нужный ключ и отпер кабинку с «Донки Конгом».

– Развлекайтесь, детишки, сколько влезет.

– Сразимся? – предложил Сэм.

Запустив игровой автомат, они увидели зал славы «Донки Конга» и только один – зато какой! – сохранившийся результат игрока с ником С.Э.М.

– Твой рекорд, – улыбнулась Сэди. – Побьешь?

– Нет. Давно не практиковался.

Пока готовилась пицца, они сыграли несколько раз, но никто из них даже близко не подошел к достижению Сэма.

– Знаешь, что самое классное в Донки Конге? – спросила Сэди.

– Не-а.

– Его галстук. Блестящая задумка. И размер подходящий.

– Для чего подходящий? – оторопел Сэм.

– Для того, чтобы детишки не задавались вопросом, какого размера у него член, – фыркнула Сэди, и они оба покатились со смеху, словно двенадцатилетние подростки, услышавшие сальную шутку.

Дон Хён вынес пиццу, и они уселись за столик в нише. Сэм даже не притронулся к угощению: шел восьмой час, а наутро ему была назначена операция.

– Так и будешь таращиться и ничего не есть? – огорчилась Сэди.

– Ну да. Подумаешь. Все равно ты любишь пиццу больше меня.

– Любила. В детстве, – скорчила недовольную гримасу Сэди. – Тебе что, даже малюсенького кусочка не хочется?

– Хочется, но перехочется. Сэди, будет новый день и новые пиццы.

– Разбежался. Вилами, знаешь ли, по воде писано. А вдруг это последняя пицца во вселенной?

Сэди, так и не успевшая перекусить после прилета, в одиночку прикончила целую пиццу.

– Ух, – выдохнула она, отрываясь от тарелки, – вот уж не подозревала, что я голодна как волк.

В восемь вечера она повезла Сэма в больницу. Время было позднее, и к пациентам допускались только ближайшие родственники. Поэтому на вопрос медсестры, кто такая Сэди, Сэм коротко бросил: «Моя жена», и Сэди беспрепятственно сопроводила «мужа» в палату. Спать тому не хотелось, и они, усевшись бок о бок на кровати, долго смотрели в окно, упиравшееся в стену другого больничного корпуса.

– Игра, действие которой происходит в больнице, – подала голос Сэди.

– Кто главный герой?

– Наверное, доктор. Врач, пытающийся всех вылечить.

– Ни фига подобного, – возразил Сэм. – Происходит зомби-апокалипсис, и пареньку, больному раком, предстоит как-то выбраться из клиники и спасти как можно больше других ребятишек.

– Неплохо, – согласилась Сэди и потянулась к сумке. – Держи. Нашла дома на столе и ждала подходящего момента, чтобы тебе отдать.

Она сунула Сэму тетрадку с раскисшими от воды листами. На обложке значилось: «Дневник добрых дел. Сэди М. Грин. Бат-мицва – 15 октября 1988 года».

Поняв, что попало ему в руки, Сэм расцвел. Пролистнул страницы, посмотрел на «Подведенные итоги» и уважительно присвистнул:

– Шестьсот девять часов.

– Абсолютный рекорд. Я стала непобедимой чемпионкой бат-мицвы! Не помню, говорила я тебе или нет, но мне даже вручили памятный приз.

– У тебя совесть есть? Почему ты не принесла его?

– Совесть-то у меня есть, – хихикнула Сэди. – За кого ты меня принимаешь?

Сэди нырнула в сумку и достала маленькое хрустальное пресс-папье в виде сердечка с выгравированной надписью: «Сэди Миранде Грин за великие свершения на ниве благотворительности от “Хадассы”, храм Вефиля, Беверли-Хиллз, июнь 1988 года».