Завтра я стану тобой - [92]

Что-то переломилось в юной душе Линсена. Словно потерялся незримый глазу, но важный и ценный элемент. Стало по-настоящему больно и захотелось плакать. Но совсем не так, как когда отец колотил его, нет! Этим вечером он заработал свою первую настоящую ссадину. И ей не суждено было затянуться. Мама, любимая мама, нежная и ласковая, говорила об обмане и подлоге, как об обычном деле. Так, словно это вошло у неё в привычку, как сдобная булка со стаканом козьего молока поутру. Отец был неистов, несдержан и регулярно колотил их, но он казался более искренним. Даже когда со всей силы швырял мать на кровать и обрушивал на её голову кулаки.

– Но ведь дедушка Айдмир и бабушка Линс были людьми, – осмелился возразить Линсен. – Или они прятали крылья?

– Всё дело в том, дорогой мой, – мать снова улыбнулась, но её улыбка больше не грела, – что они – не настоящие мои родители. Бич большинства женщин клана Морино – бесплодие, и, к сожалению, бабушка Линс тоже поймала этот камень от Покровителей. Но, как подсказывает мне интуиция, бабушка слишком сильно хотела избавиться от дедушки.

– Избавиться?! – выкрикнул Линсен, отстраняясь. Странные флюиды, исходящие от матери, обжигали и проникали под кожу.

– Слишком велик был её соблазн завладеть гостиницей, – мать кивнула. – А дедушка, хоть и был намного старше, не собирался уходить к Покровителям, даже несмотря на то, что пристрастился к зелёному змию и регулярно развлекался со своими же куртизанками. Но бабушка могла родить дочь, и вполне законно отправить его на Посвящение. Этой идеей и был занят её рассудок. Поэтому, когда одна из нефилимок-куртизанок, промышляющих в гостинице, неожиданно удержала беременность от человека, бабушка Линс не стала выдавать её и отправлять в Пропасть. Она спрятала бедняжку от посторонних глаз в погребе, обыграв это, как бегство, а сама прикинулась беременной.

– Это же нечестно! – Линсена переполняло возмущение. – Совсем-совсем нечестно!

– Дорогой мой, что важнее, быть честным или сохранить своё и выжить? – глаза матери загорелись, но она продолжала, как ни в чём не бывало. – Я родилась с кожей и глазами, как у человека, но получила крылья от истинной матери-нефилимки. Такого поворота бабушка Линс не ожидала.

– Ты была бы очень красивой и с крыльями, – произнёс Линсен, натянув улыбку.

– Меня бы уничтожили, едва узнав о том, что я полукровка, – ответила мать хмуро. – А бабушку Линс, которая, якобы, родила меня, отправили бы в Пропасть за связь с нефилимом. Я молчу о том, что сделал бы с ней дедушка. Поэтому она сразу срезала мои крылья под корень, выломав их из суставов. И залечила раны, хотя этого и не требовалось. Уже через день не осталось и шрамов. На моём Посвящении ничто не вызвало подозрения жриц.

– Но у меня остались шрамы, – угрюмо проговорил Линсен. – И мне бывает больно. До сих пор.

– Твои раны тоже стянулись быстро, – проговорила мать. – Но нефилимы дали тебе меньше своей крови. Поэтому ты чувствуешь боль, как человек, и у тебя остаются шрамы. Ты гораздо ближе к людям, чем я, Линсен.

– Но я тоже всю жизнь буду нечестным… – выдохнул он.

– Зато живым, – вздохнув, мать обняла мальчика. – Очень тяжело жить, никого не обманывая. Запомни это.

– Потому ты и терпишь? – Линсен вдохнул знакомый запах духов мамы, но теперь он казался враждебным и колючим. – Потому не разведёшься с ним? Тебя уничтожат?

Мать беззвучно кивнула:

– А твоего отца отправят в Пропасть за связь с полукровкой. Дозорные закрывают глаза только на куртизанок, потому что над ними непременно кто-то стоит. Мы связаны тайной и обманом, Линсен. Все трое.

***

Год 317 от Возмездия Покровителей

Линсен опустил шторы. Тяжёлый бархат рухнул на пол, и тьма затопила комнату. Лишь оранжевые свечные огоньки подрагивали по углам, как звёзды в глубинах ночного неба. Сегодня он делил этот мрак пополам с той, кому принадлежало его сердце.

Голова кружилась от вина и предчувствия неизбежного. Ответы на все вопросы были здесь, в этой удушающей тьме, накалённой от желания и оплавленного воска. Осталось лишь найти их. Опасаясь наговорить лишнего, он жадно потянул её к себе. Её лицо, вполовину освещённое пламенем, походило на растущую луну. Запах хвои накатывал волнами, то отступая, то стискивая горло до удушья. Аромат её магии, что бесконтрольно распускалась на пике эмоций.

Рука в чёрной перчатке коснулась его плеча и переползла на спину. Нырнула в волосы и осторожно откинула их назад. Нетерпеливые поцелуи опалили шею, спускаясь под застёгнутый ворот рубашки. Сдерживать дыхание и плотские порывы становилось всё сложнее.

Линсен зажмурился. Её поцелуи и руки не врали. Не врало и горячее тело, с которого так хотелось сорвать чёрное кружево одежд. Он тоже не мог притворяться дальше. Но поймёт ли она его так же хорошо, как он понял её?

– Ты будешь жалеть, Хатцен, – произнёс он сквозь сбивающееся дыхание. Провёл пальцами по её спине, пересчитывая позвонки сквозь ткань глухого платья. По телу девушки бежала крупная дрожь.

– Никогда, – Хатцен коснулась его губ быстрым поцелуем. – Я люблю тебя и верю тебе. И хочу быть твоей сейчас…

– И навсегда? – Линсен осторожно погладил её плечо.