Завтра я стану тобой - [88]

Я уже хотела идти, когда заметила, что в ресторан ввалился Уорт. Бесцеремонно растолкал посетителей, сгрудившихся у выхода, и поспешил в центр зала. Сложно было понять, что он тут забыл: ведь только что уехал домой! Выглядел Уорт встревожено и растрёпанно. Так, словно только что пережил второе Возмездие. Табельного оружия при нём не было: лишь разболтанная кожаная кобура на ремне.

Я затаилась, спрятавшись за вазой с сухоцветом, и наблюдала. Вот Уорт выдернул Линсена из толпы и почти поволок к стене. Разговор явно шёл на повышенных тонах. Линсен жестикулировал, мотал головой, раздражённо поджимал губы. Через пару минут к спору присоединился Винченцо Морино, причём, выступал он явно на стороне Линсена. Любопытство звало подкрасться, слиться с толпой и подслушать, о чём они столь оживлённо судачат. И я даже заставила себя подняться со стула.

И тут все трое разом посмотрели на меня. Синхронно, словно сговорившись.

Дыхание оборвалось. Сердце оглушительно ухнуло и пропустило удар. И мир вокруг замер, как недвижимая картинка. Я молча стояла под обстрелом трёх пар глаз и не могла двинуться с места.

Линсен отвернулся первым. Потеребив собеседников за рукава, он указал на дверь. И все трое, прорезавшись сквозь толпу, покинули ресторан.

Я же предпочла уйти через запасной выход.

***

Ужин лёг в желудок тяжёлым грузом. Усталость забрала последние резервы и вывернула наизнанку. В голове и сердце цвёл хаос. Всё, чего я желала, вернувшись в номер – упасть в постель и заснуть. А ещё лучше – тихонько и безболезненно уйти к Покровителям. Чтобы оставить позади своё запутанное настоящее, туманное будущее и вопросы, на которые не находится ответов. Чтобы навсегда проститься с разъедающими воспоминаниями, которые воскресли волей случая. Чтобы…

Какой бред. Смерть ничего не решит, но разрушит. Боль и воспоминания проросли меня настолько, что будут преследовать даже в могиле.

На тёмном небе за окном всходила луна. Деревья, припорошенные ночным серебром, качались, как в танце. Мир за стеклом казался нереальным, нарисованным, выдернутым из чужой больной фантазии. Всё, что творилось в мыслях – тоже. Сидя в кресле у стола, я наливала себе воду и осушала стакан за стаканом. Словно вода могла просвежить разум, вернуть мыслям ясность и отмыть мир от бесконечной ночи.

Скрип двери не удивил меня, но заставил вздрогнуть. Чужие шаги зашуршали за спиной. Я почти привыкла к присутствию посторонних на своей временной территории. Горничные часто входили без стука.

– Сирилла, – раздался голос, который я уж точно не ожидала услышать. – Не ждала?

– Линсен?! – с сомнением посмотрела через плечо.

Сердце перехватило. Я дёрнулась, едва не опрокинув стакан, и тут же мысленно прокляла себя за это. Даже слабоумный догадался бы, что за петух меня клюнул.

Но в дверях стоял совсем не тот Линсен, которого я знала. Не тот видный мужчина, что спас меня и привёз сюда. Этот Линсен был сутул, понур и уныл. Слабый огонёк свечи в его руке вздрагивал и кренился. Я не знала, почему он так напуган, но была уверена: он не притворялся. Я видела истинное лицо Линсена Морино. То, что скрывалось за миллионом смелых масок.

Щёлкнула щеколда. Теперь мы были отрезаны от мира.

– Я могу присесть? – отчеканил Линсен, и уголок его губ знакомо дёрнулся.

– Здесь всё твоё, – сказала я. – Можешь не спрашивать.

Линсен затушил свечу и по-хозяйски придвинул кресло к столу. Уселся напротив меня и сложил руки в замок. Кончики его пальцев мелко дрожали, выдавая страх. На лбу, под сетью волос, то и дело проступала испарина.

– Сирилла, нам надо поговорить. Очень серьёзно.

– Нам действительно пора объясниться, – согласилась я, ощущая, как его тревога передаётся мне. – Учитывая произошедшие события и наши разногласия, прошу сказать мне, сколько я должна отдать за проживание.

– Не усугубляй ситуацию, – отрезал Линсен. – Я просто хочу поговорить по-человечески. Без лишних эмоций. И начистоту.

– Я тоже этого хочу, – призналась я. – Но всё же, сидеть на шее у чужого челове…

– Обещай, Сирилла, что будешь честна, – перебил Линсен, зажмурившись, как от яркого света.

– И ты тоже, – перехватила я. – Баш на баш.

– Обещаю, – отчеканил Линсен, не задумываясь.

Между нами дрожали свечные огни. Лицо Линсена плыло в ареоле прозрачного дыма. Пахло тревогой, сухим бессмертником и накалённым воском. И тайнами, которые должны были остаться между нами.

– Скажи честно, – произнёс Линсен, осторожно подбирая слова. – Тебя подослали ко мне?

– Что за ерунда! – выпалила я. Напряглась и сжалась, опасаясь, что он снова начнёт кричать. – Это тебя подослали!

Линсен усмехнулся: криво и устало. Зрачки его поймали трио свеч, а затем снова вобрали мрак.

– А вот это уже интересно. С чего бы? – спросил он, откидываясь на спинку кресла.

– Это ты начал меня преследовать, – пояснила я, стараясь на него не смотреть. – Ты неведомым образом оказался у моего дома и стал неожиданно любезен. Это ты настаивал на переезде в гостиницу. Ты втирался ко мне в доверие, заботился, как о родной, и обхаживал, словно жених.

– Знаешь такое слово: вежливость? Благодарность?

– Линсен, мне давно уже не восемнадцать, и я прекрасно понимаю, что мужчины не делают такие вещи просто так! – возмутилась я. – Особенно, когда имеют дело с совершенно незнакомой женщиной.