Завтра я стану тобой - [77]

Но на этот раз головокружение было слишком знакомым.

Темнота коконом сгрудилась вокруг. Облизала плечи, как кошка. Поглотила пятно платья и кончики пальцев, белеющие в полумраке. И заштопала щели под потолком чёрными лоскутами.

***

Когда затхлость развеялась и опреснела, сомнений, что происходит самое страшное, не осталось. Темнота не рассеялась. Я снова обнаружила себя в теле Элси. Я сидела на разобранной постели, сминая в ладони открахмаленный пододеяльник. Голову распирал грохот, шум и свист. На губах остывал вкус подслащённого молока, а в сердце поднимала крылья тревога.

– Кто здесь? – произнесла по привычке, дабы убедиться, что голос мне больше не принадлежит.

Звук подпрыгнул и ударился о потолок. Осколки полетели по углам, расслаиваясь и множась. Сколько нового я замечала, когда меня переносило в чужую ипостась. Перед Элси разворачивался совсем другой мир: чуждый, пронзительный, полный странных ощущений и обострённых звуков. Каждый раз, оказываясь тут, я убеждалась, что человека определяет не только душа, но и тело.

Поднявшись с кровати, я сделала несколько шагов вперёд и упёрлась в стену. Проползла по ней пару метров и навалилась на знакомый подоконник. Шероховатое дерево больно упёрлось в живот. Пожалуй, стоит помолиться Покровителям, чтобы у Элси хватило ума увести моё тело из опасного места. И не потерять ключи. Я представила, что может случиться, если кто-то обнаружит открытую дверь и решит её запереть, и во рту разлилась терпкая горечь. Да и Линсен вот-вот вернётся за пиджаком. Что он подумает, не найдя ни ключей в кармане, ни меня в номере?

И почему прыжок всегда происходит в самый неподходящий момент?!

– Почтенные Покровители! – промолвила я писклявым голосом и услышала, как звук стукнулся в стекло, заставив его едва уловимо завибрировать. – Во славу и вечную память ваших имён пою. Простите дерзость мою. Научите приятию, смирению и скромности. Оградите от бед разных и уберегите от искушения Разруши…

Тишина задрожала. Я замерла, раскрошив о язык последние слоги, и навострила уши. В голове шумело, но внешние звуки отчётливо пробивались сквозь помехи. Кто-то приближался. Осторожные шаги за дверью звучали всё громче.

– Элсарио? – произнесла я вопросительно.

И тут же опомнилась: вряд ли. У Элсарио шаги твёрдые, требовательные. Он хорошо знает цену себе и своему присутствию. Эти же шажочки звучали жалко, полушёпотом. Должно быть, их хозяин и разговаривает вполголоса. Если он вообще умеет говорить.

По ту сторону двери загромыхали ключи. Скреблись долго и настойчиво, словно мой визитёр был пьян и никак не мог попасть в скважину. Наконец, замок натужно щёлкнул. Петли застонали, и дверь отворилась, громко врезавшись в стену.

– Ты кто? – спросила я тихонько. – Зачем пришёл ко мне?

Тишина стала гуще и напряжённее. Молчание натянулось, как шёлковая нить, о которую можно обрезаться до крови. Страх неопределённости сковал мышцы. Дыхание затаилось в груди пугливой птицей, а во рту появился металлический привкус. Тот, кто пришёл ко мне, явно не был настроен на разговор. Что он хочет со мной сделать? Убить? Опорочить?!

– Уходите! – взвизгнула я, пятясь вдоль стены. – Я буду кричать!

Два стремительных шага прорвали тишину, как выстрелы. По коже скользнуло отдалённое тепло чужого тела. Гость стоял передо мной на расстоянии шага. Я слышала его мерное дыхание, но смелости протянуть руки навстречу не хватало. Не получилось бы и убежать прочь – искать здесь спасение бесполезно. Маленькая комнатка с единственной дверью и окно, подёрнутое деревянными жалюзи – вот клетка девочки Элси. Ещё у Элси были слепота и слабость. И нарастающий шум в голове, так похожий на грохот повозки.

Незнакомец коснулся моих губ пальцем, призывая не кричать. Шероховатая ладонь скользнула по волосам, приглаживая чёлку. А потом шаги начали отдаляться, как ни в чём не бывало.

Я перевела дыхание. Спёртый воздух засвистел в горле. Интересно, что ему было нужно? Просто посмотреть, как я тут обитаю? Может, еду притащил? Но я не слышала стука тарелок и приборов.

Шаги звучали всё тише, постепенно сливаясь с тишиной. Отдалялись столь же робко и неуверенно, пока совсем не смолкли.

И лишь когда мёртвая тишь затопила комнату, лишая слуха, я поняла, в чём крылась соль.

Я не слышала, как незнакомец запирал дверь. Он освободил меня.

Натыкаясь на полки и тумбочки, я доковыляла до двери. Опасливо накрыла ладонью ручку и повернула её. Дёрнула дверь на себя, разбрасывая колючие щепки. Сквозняк, пронзительно завывая, ворвался в щель и просвистел по ногам.

Я жадно глотнула воздух, льдистый и сладкий на вкус. И покачнулась, едва не упав. С каждым движением грохот и лязг в голове усиливались, спускаясь в нижний регистр, а ноги становились слабее. Там, за дверью, лежала слепая свобода девочки Элси. То, чего она желала всем сердцем, но не смела взять.

Я могла бы броситься в распахнутые двери и убежать в слепую темноту, не разбирая дороги. Могла бы закричать, позвать на помощь, и неизбежно вернуться в заточение. Одно мешало мне довериться инстинктам: я не знала, чего ждёт от меня Элси. И не смела её подвести.