Завтра я стану тобой - [70]

Линсен лишь загадочно подмигнул. Достал неизвестно откуда два фужера на высоких ножках. Не успела я опомниться, как он бережно разжал мои пальцы и вложил тонкий хрусталь в ладонь. Потом – со щелчком откупорил тёмную бутыль. В затхлом воздухе заиграл сладкий виноградный аромат, и голова тут же пошла кругом.

– Мы не можем жить в вечном напряжении, Сирилла, – жидкость цвета рубина брызнула в бокал, оставаясь каплями на стенках. – Ни за что себя не упрекай. Тебе нужно расслабиться.

– Но…

Линсен щедро плеснул себе вина и пригубил его первым. Даже напивался он с особым изыском. Я лишь растерянно любовалась им, едва удерживая хрусталь дрожащей рукой. Разобравшись со своей порцией, Линсен осторожно поднёс мою руку с бокалом к своему рту. Отпил глоток и облизал губы.

– Не отравлю, – подытожил он, ухмыльнувшись.

Опустила взгляд. По рубиновой глади бежали круги. Пламя свечи дробилось на десятки ярких осколков в гранёном хрустале.

– Пей, Сирилла, – шёпот Линсена пролетел над ухом, как заклинание.

Он околдовывал. А я не могла ему противиться.

Сладкий дурман обжёг горло, влился в грудь и спустился горячей волной к самому сердцу. Теплота побежала к кончикам пальцев. Приятное головокружение потопило, размазав мир перед глазами. Пошатнувшись, я уронила пустой бокал и вцепилась в рукав Линсена.

– Пригласить вас на танец, госпожа? – он бережно коснулся моей руки и вскинул бровь.

– Полагаю, здесь не лучшее место для танцев, господин, – оглядела погреб, сплошь заставленный полками и шкафами. Как же я благодарила Покровителей за то, что подозрения не оправдались! – Маловато места, да и дышать нечем.

– Хотите, покажу вам звёзды? – его пальцы проползли по моей щеке и очертили подбородок. Не осталось ни сил, ни желания противиться его прикосновениям. – Мы полетим выше неба.

– С высоты слишком больно падать, – улыбнулась ему в лицо. Его тяжёлый взгляд, что мог сравнять с землёй и уничтожить, сделался насмешливым и искрящимся, как вино, заточённое в хрустале.

– Мы никогда не упадём, Сирилла, – Линсен сжал мою руку, но это уже не казалось странным. – Я лишь хотел подняться с тобой на башню. На самый верх.

– На башню?! – дыхание перехватило от детского восторга.

– Да приберут меня Разрушители, если это не было согласием, – уголок его рта приподнялся.

– Шутишь?! Я с самого детства мечтала посмотреть на Девятый Холм с высоты!

Линсен отхлебнул из горла и таинственно улыбнулся. А потом – стремительно перехватил мою руку и поволок вверх по лестнице. Уже в кухне затушил свечу и швырнул огарок на стол, призвав мрак. Но когда он был рядом, темнота не пугала. Она раскрывала наши сердца.

Мы вынырнули из столовой через дополнительный выход за сценой и прокрались другим коридором. Спотыкаясь и хохоча, выбрались на угловую лестницу и поднялись на три этажа. Верхнюю площадку заливал свет: витраж во всю стену горел цветным пламенем. Чуть поодаль я заметила крутую лестницу в потолок, что упиралась в чердачное окно. Штукатурка вокруг лаза потемнела от влаги, растрескалась и повисла струпьями.

– Ты первая, – Линсен положил руку на деревянную ступеньку.

– Почему я? – с сомнением зыркнула через плечо.

– Вдруг упадёшь? – он развёл руками. – Кто-то же должен будет тебя ловить.

– А если… – я задумалась, ища подходящие аргументы. Мысли отвечали пронзительной пустотой.

– Сирилла, как ты ещё не поняла? – Линсен склонил голову. – Со мной можно без «если».

– Доверием отвечают только на доверие, – возразила я.

Линсен промолчал. Лишь поддержал меня за талию, когда я поднималась. А потом – вылез следом за мной на сырой и холодный чердак, разогнав стайку летучих мышей.

Проковыляв несколько метров по захламлённому, пропахшему пылью и дождями помещению, и спотыкаясь о раритеты и мусор, мы вышли к винтовой лестнице и синхронно задрали головы. Ступеньки, извиваясь по спирали, бежали вверх по стенам круглой башни.

– Наверх? – спросила я неуверенно.

Линсен кивнул и пропустил меня вперёд.

Лестница уводила нас в высь, полную лунного сияния. Я шагала без устали, опьянённая мыслью о высоте, и старалась не смотреть под ноги. В промежутках между ступенями оставалась бесконечная, пронзительная тьма. Казалось, что она ползёт за нами, как тесто, поднимающееся в чане, чтобы растворить в себе и переварить.

Ступеньки вывели к шаткой двери. Она скрипела петлями и хлопала на ветру, стукаясь о косяк. Щели впускали во мрак расчерченную на полоски ночь. Даже темнота здесь пахла особенно: свежестью и терпкой листвой, лепестками жасмина и остывающими стенами.

Когда я толкнула дверцу, небо, расцвеченное звёздами, затопило глаза. Холод ночного ветра резанул кожу. Вскрикнула, как ребёнок, не сумев сдержать восхищения.

– Красиво? – Линсен тронул моё плечо.

– Достанешь мне звезду? – я протянула ладони в бескрайнюю искристую россыпь.

– Зачем звезду? – он ухмыльнулся. – Бери целое небо.

Мы перешагнули порог и очутились на неустойчивой площадке с ограждением. Казалось, пол пошатывается даже от нашего дыхания. Прогалы между прутьями загородки внушали страх, но до чего же он был сладок! Я просто знала: если сорвусь, не упаду. Я стану птицей.