Завтра вновь и вновь - [51]

– Сложно сказать, – отвечаю я. – Она всегда разная. Она не просто картонный манекен, если ты об этом.

– Какие-нибудь особенности?

– Я уже пытался ее выследить. Но в отчетах об ошибках ничего нет.

– Она наверняка модель, – говорит Гаврил. – Или какая-то программа. Если мы поймем, кто она, Чжоу приведет нас к Болвану.

– Я уже запускал Паука по Чжоу, и там пусто. По крайней мере, почти пусто. Кто-то превратил ее в призрака, видимо, Болван.

– Я не знаю, что это значит.

– Кто-то, допустим Болван, подменил данные, чтобы поиск по лицам не выдавал совпадений или выдавал неверные ссылки. Болван фактически сделал ее невидимой для сторонних поисковых программ. А раз нет точных совпадений, Паук выдает приблизительные, то есть просто азиаток, миллионы результатов. Наверное, мне стоит в них покопаться.

– Нет-нет, ты не понял, что я пытаюсь сказать, – говорит Гаврил. – Эта Чжоу похожа на тех девушек, с которыми я работаю. Либо она полностью искусственная, либо актриса. Если она – симулятор, только представь, сколько часов понадобилось на программирование, не только на внешность, но и на всякие уникальные жесты. Если она актриса, подумай о том, сколько часов пришлось ее снимать. Мне кажется, что она актриса, но в любом случае задействован профессионал. Кто-то трудится целыми днями, пусть даже нелегально. Ее вполне возможно отследить. Покажи ее мне.

Я показываю. Он подключается к сети, загружает приложение Архива, и мы синхронизируем его, футбольный матч сжимается до малюсенького огонька где-то в западной Пенсильвании, и мы ныряем через холмы в туннель. Гаврил говорит, что ему иногда снится, как он едет по туннелю из аэропорта в Питтсбург, туннель напоминает ему о зимних рейсах, о заснеженных ночах, когда в детстве он проводил Рождество вдали от дома, у тети и дяди в Америке.

Я хочу спросить его, что он помнит о тех рождественских праздниках в доме моей бабушки, о полуночных службах в церкви, о танцующем в ее подвале словацком фольклорном ансамбле и девочках в белых гольфах и бордовых платьях, косички разлетаются в стороны, мелькают бедра. Мы с Гаврилом не понимали ни слова в разговорах взрослых, хотя нам и не нужны были слова, нам просто хотелось слиться с этими чудесными девочками, но мы стеснялись с ними заговорить. Я хочу спросить его, помнит ли он свой первый приезд, когда мы оба распаковали своего Оптимуса Прайма и сидели под дедушкиным столом, но тут туннель заканчивается и появляется Город, улицы, реки и мосты раскидываются светящейся сеткой.

Я веду Гаврила домой.

Турецкий ковер, тюлевые занавески в дальнем конце коридора. Над пожарным выходом моргает надпись «Выход». Квартира двести восемь. Гаврил встречался с Терезой только однажды, когда мы на неделю поехали в Прагу, а Гаврил выступил нашим гидом. Я ожидал, что он опешит, когда я открою дверь и нас поприветствует Чжоу вместо Терезы, но Гаврил лишь смотрит на нее и спрашивает:

– Это она и есть?

Странно видеть его здесь, в моей гостиной. Гаврил отстраняет Чжоу и садится на тахту. Чжоу в клетчатых пижамных штанах моей жены и питтсбургской футболке, и меня охватывает желание ее защитить, но когда она тоже садится и делает все, что просит Гаврил, это уже не мои сентиментальные воспоминания, присутствие Гаврила превращает квартиру в искусственное окружение, в иллюзию, и только.

– Серийный номер? – спрашивает он.

Но Чжоу смотрит на меня и говорит:

– Кто это?

Гаврил задирает футболку Чжоу и проверяет кожу под грудью, осматривает ее как врач, прослушивающий легкие. Он опускает футболку и ощупывает ключицы Чжоу.

– Какой твой серийный номер? – повторяет он.

И Чжоу канючит:

– Прошу тебя…

– Это настоящая женщина, а не симулятор, – говорит Гаврил. – Симуляторы регистрируются и имеют клеймо. Даже пиратские симуляторы обладают признаками, выдающими, откуда их скопировали – коды или стертые пометки под грудью, где ставят серийные номера, либо на ключице – вот тут. На Чжоу нет ничего подобного.

– Значит, никаких отметок…

– Создатели симуляторов, хороших симуляторов, сейчас тратят все больше денег на то, как перехитрить пиратов, – говорит он. – Избавиться от штрихкода не так-то просто.

– Есть же мастерские.

– Возможно… но ты представляешь, сколько нужно денег на создание настолько правдоподобного симулятора, работающего на основе стандартной модели? И дело даже не в одной только работе, еще нужно обходить законодательство. Речь идет либо о деньгах крупной корпорации, либо о государственном финансировании, но даже если и так, вопрос не только в деньгах. Посмотри на Чжоу – как она взаимодействует с окружением, с нами. Она идеально правдоподобна. Никто не способен создать настолько правдоподобный симулятор, вот почему фотомодели до сих пор находят работу.

– Уэйверли обладает огромными ресурсами. Может, и Болван тоже.

– Ты меня не слушаешь, – упрекает Гаврил.

– Мы предположили, что это Болван внедрил Чжоу в Архив, но ведь это мог сделать и Уэйверли. Он имел возможность изменить симулятор при необходимости.

– Я знаю, кто такой Уэйверли и что он охренительно богат, но позволь кое-что прояснить. Несколько лет назад меня пригласили консультантом в «ПепсиКо», когда там завалили маркетинг. Идея была в том, чтобы бренду соответствовал целый виртуальный мир. Типа пьешь ты пепси и тут же погружаешься в Пепсиленд. Естественно, они хотели населить это место шикарными телками, ну и наняли программистов для создания симуляторов. Женщин хотели создать с нуля, чтобы получить над ними полный контроль, больше возможностей для раскрутки бренда. Вся кампания оказалась полной катастрофой. Мы имели дело с командой лучших программистов, но все женщины выглядели как… просто резиновыми. Фальшивыми. Когда пригласили меня, я первым делом порекомендовал записать видео с реальными девицами, но важные шишки не хотели расставаться со своим детищем и так прилипли к своим резиновым симуляторам, что завалили все полностью. Но взгляни на Чжоу. Она идеальна, ни грамма фальши. Твоя Чжоу – это фотомодель или актриса, и она где-то работает, можешь мне поверить. Дай-ка еще на нее взгляну.