Завтра опять неизвестность - [26]

"- Достаточно только увидеть меня, как он вскипает ", - понял Ингрэм. Эта мысль вызвала мгновенную вспышку стыда, зажегшего румянец на щеках. Пройдет много времени, прежде чем он забудет сцену у Новака, забудет тяжесть руки, опустившейся на лицо...

Один из местных предложил зайти в бар и выпить по стаканчику. Ингрэм провел за пивом не меньше получаса, когда кто-то за покерным столом в конце зала объявил, что нужен партнер. Ингрэм оказался единственной подходящей фигурой. Он пытался отговориться, его обхаживали и соблазняли, пока Ингрэм не понял, что усиленно отказываясь играть он привлекает к себе внимание.

А после четверти часа игры он понял, что за столом сидит шулер.

Его не волновала возможность проигрыша в нечестной игре. Он мог обыграть обманщика с закрытыми глазами, да и ставки были слишком маленькими, чтобы опасаться. Они играли по четверти доллара, записывая долги на бумажке, чтобы не было видно никаких денег, если заглянет шериф. Но шулерские игры обычно заканчиваются скандалами и потасовками, уж это Ингрэм знал твердо, а он не мог себе позволить оказаться участником свары.

Шулер сидел от Ингрэма справа, - высокий желтокожий мужчина по имени Адам. У него были огромные зубы, голова, как пушечное ядро, и наглые манеры. Он постоянно болтал и смеялся, выпрашивая у судьбы хорошие карты, стенал в притворном отчаянии, когда те выпадали другим игрокам. Прием, который он использовал, был примитивен и рискован. В настоящей игре его бы накрыли в первые две сдачи.

Адам пользовался краской для пометки старших карт. За его левым ухом был прикреплен тоненький тюбик с клейким красящим веществом, и трогая тюбик кончиком пальца, он мог нанести мельчайшие отличительные знаки на обратную сторону тузов, королей, дам и валетов. Он знал, что может быть разоблачен при каждой сдаче, и жадно использовал свое преимущество, выигрывая ставку за ставкой. И при этом пронзительно смеялся, радуясь своей удаче.

"- Если бы он хоть делал все не так демонстративно", безнадежно сокрушался Ингрэм. Выигрыш Ингрэма оказался несколько выше, чем при среднем везении. Он просто назначал ставку, предъявлял карты и жаждал подходящего случая тактично выйти из игры.

- Твоя сдача, - спокойно сказал человек, сидевший напротив него. - И поаккуратнее с картами, понял?

Его звали Ральф, и другие выказывали ему знаки уважения. Играл он солидно и осторожно. В глазах под тяжелыми веками вспыхивали искорки живого ума.

- Я стараюсь делать все абсолютно верно, - ответил Ингрэм. Он чувствовал, что настроение за столом изменилось, это для него было столь же осязаемо и реально, как шум в баре и клубы голубого дыма, плавающие в воздухе. Проигрывающие разозлились из-за своего невезения. И теперь они внимательно наблюдали за ним. Яркий верхний свет подчеркивал глубокие тени на суровых шоколадных лицах.

Ингрэм быстро сдал, не глядя на карты.

Зачем он здесь? Зачем дал себя в это втянуть? Он отчаянно боялся того, что может случиться сегодня вечером. Если его схватят, полиция сделает с ним, что захочет: изобьют до полусмерти, отправят гнить в тюрьму, посадит на электрический стул. Все что угодно, и он это заслужил.

Его душа погрузилась в мрачную бездну. Атмосфера бара окружала его теплом, приятно пахло сигаретным дымом и пивом. Люди толпились у короткой деревянной стойки со своими стаканами, кричали, шумели, иногда перекрывали даже звуки музыкального автомата. Здесь был рай по сравнению с враждебным мраком снаружи. Повалил снег, Ингрэм видел мягкие хлопья, кружащиеся за окном в хрупкой тишине, вспыхивающие белыми сполохами, попадая в желтые лучи уличных фонарей света. Все это в нем вызывало чувство затерянности и одиночества. Вдруг он осознал, что Раф в полной тишине очень внимательно глядит на него, и желудок тут же свело от страха.

- Что-то странное с этой колодой, - медленно отчеканил Раф. - Я никого не обвиняю, только говорю, что думаю.

- Это не мои карты, - возразил Ингрэм. - Вы играли в них прежде, чем я вошел в игру.

Из толпы, сгрудившейся вокруг стола, раздались голоса, подтверждающие слова Ингрэма.

- Послушайте, что-то он уж очень быстро стал оправдываться, когда его ещё никто не обвинял, - вмешался Адам.

- Мы должны взглянуть на колоду, - спокойно заявил Раф.

Все случайные совпадения выстраиваются против него, сообразил Ингрэм: когда обнаружат крап, за столом произойдет взрыв эмоций, и в это время Адам избавится от тюбика с краской. В общей сутолоке это будет нетрудно. Скорее всего, бросит его на пол, затем организует поиск. А когда тюбик найдут, будет утверждать, что тот принадлежит Ингрэму.

- Теперь послушайте меня, - прервал гомон Ингрэм. - Я не шулер, но в игре немного разбираюсь.

Он в отчаянии озирался на других игроков, даже сквозь страх понимая, что его слова в данной ситуации звучат жалко и неубедительно. Лоб его покрылся испариной, тело дрожало от напряжения.

- Я вам покажу, кто шельмует, - закричал он, вскакивая на ноги. Дайте мне эти карты.

- Не слушайте его, - стал возражать Адам. - Он пытается морочить вам голову.

- Все руки на стол, - наступал Ингрэм. - Ну! Только парню, который шельмовал, это не понравится.