Ровно в восемь зазвонил телефон. Нил снял трубку:
— Полиция. Говорите.
А потом долго слушал, все сильнее хмурясь, не перебивая и не задавая вопросов.
— Понял, — наконец сказал он, — сейчас я кого-нибудь пришлю.
Кроме него, в комнате было ещё трое сотрудников. Двое резались в карты, пристроившись за шкафами с документами. Третий — видный, крупный, с резкими чертами умного лица, расхаживал по комнате, заложив руки за спину. На скамье сидели патрульный и доставленный им негр, здоровенный с виду, но сейчас напуганный и тоскливо озиравшийся по сторонам.
Игроки, бросив карты, наблюдали за Нилом, который все ещё писал. Один из них, Кармоди, пригладил свои и без того прилизанные волосы и недовольно покосился в окно, за которым лил дождь.
— Так я и знал, что в такую погоду мы без дела не останемся.
Его партнер Кейси, чье широкое лицо и сломанный нос говорили о боксерском прошлом, пожал плечами.
— Да я ничего другого в этот вечер и не ждал.
Его мягкий голос совершенно не вязался с суровой внешностью.
Третий, все ещё меривший комнату широкими шагами, улыбнулся.
— Ну, а у меня уже есть дело, — он кивнул в сторону негра, — а то я бы с удовольствием побегал с вами под дождем.
— Да, Барк, ты у нас везучий, — признал Кармоди.
Нил, приземистый рыжеволосый тип с лицом терьера, положил трубку и взглянул на часы.
— Бенджон не говорил, когда собирался вернуться?
Все невольно взглянули на часы. Барк сказал:
— Около восьми. Он звонил из девятнадцатого участка и передал, что ещё зайдет.
Нил нервно забарабанил пальцами по столу, морщины на лбу ещё углубились.
— Что случилось? — спросил Барк.
— Звонила жена Тома Дири. Сказала, что муж застрелился.
— Боже мой! — пробормотал Кармоди.
— Ведь ещё сегодня он заходил к инспектору, верно? — на вопрос Барка никто не ответил.
— Почему он это сделал? — спросил Кейси.
— К сожалению, он своими планами не делился, — устало буркнул Кармоди.
Нил с упреком покосился на него.
— Подождем немного, но если Бенджон не появится, мне придется передать рапорт по инстанциям. Там потребуют подробного разбирательства…
— Как всегда, когда речь идет о полицейском.
Барк опять заходил по комнате. Кармоди закурил. Было тихо, только дождь все стучал и стучал по стеклам. Молчание становилось гнетущим.
Если полицейский погиб — это целое событие; но если он покончил с собой — тут жди чего угодно! Это может означать, что он был не тем человеком, который способен охранять жизнь и собственность своих сограждан. Или даже ещё похуже, что поставит под угрозу судьбу всего участка, а то и всей полиции города.
— Он был хорошим парнем, — сказал Барк, замедляя шаги, — хорошим честным парнем.
— По крайней мере, таким он казался, — согласился Кармоди и взглянул на часы. — А как получилось, что его жена позвонила нам?
— Она знает порядок, — пояснил Нил, — и сначала сообщила в управление, а потом нам. Ей известно, что мы обязаны разбираться со всеми такими самоубийствами. Между прочим, что-то долго молчит управление…
В комнате опять воцарилась тишина. Все глядели на динамик, не подававший признаков жизни. И вдруг, словно отвечая Нилу, тот заскрежетал:
— Девять восемьдесят, девять восемьдесят один, отвечайте!
— Это, кажется, его участок. Дири ведь жил в Вестенде.
— Да, на Сикамор-стрит, — кивнул Кейси, — туда, наверное, уже послали машины.
Из динамика опять раздался голос:
— Машину с врачом на Сикамор-стрит, машину с врачом на Сикамор-стрит! Отвечайте.
— Машину с врачом! — Нил нервно хмыкнул. — Сейчас ему ни один врач в мире не поможет.
Его пальцы опять забарабанили по столу, он посмотрел на часы.
Распахнулась дверь, и в комнате появился моложавый мужчина в мокром плаще. Он бросил быстрый взгляд на лица всех четверых.
— Что случилось?
— Только что звонила жена Тома Дири. Сказала, что Том покончил с собой минут пятнадцать-двадцать назад. Застрелился, — сообщил Нил.
— Ты ведь знал его, — медленно произнес Бенджон, снимая плащ и вешая его на спинку стула.
Бенджон, мужчина лет тридцати пяти, с загорелым лицом и спокойными серыми глазами, был высок и широкоплеч. Если он стоял один, рост как-то скрадывался, но когда рядом оказывался Барк, тоже парень рослый, оказывалось, что Дэйв гораздо выше. Сложен он был настолько пропорционально, что вряд ли кто-нибудь мог поверить, что Дэйв весит двести тридцать фунтов.
— У Дири были дети? — спросил Барк.
— Нет, кажется, нет, — ответил Бенджон.
Он знал Дири не слишком близко, как и многих других коллег. Встречались в коридорах, здоровались, обменивались парой фраз, иногда вместе вели какое-то дело — вот и все.
Бенджон повернулся к Нилу:
— Это все, что известно?
Тот кивнул.
— Ладно, — вздохнул Бенджон, — я поеду туда. Барк, составишь компанию?
Барк ткнул пальцем в негра.
— У меня тут дело, Дэйв. Ты же не хочешь, чтобы я упустил ниточку?
— А что такое?
— Гм… Похоже, это тот парень, что убил сторожа на бензоколонке в северо-западном квартале. Помнишь, на прошлой неделе?
— Я никого не убивал! — вскричал негр, судорожно сжимая огромные кулаки.
Барк вопросительно взглянул на Бенджона.
— Я бы все из него выбил за десять минут, если только…
Выражение лица Бенджона заставило его замолчать.
