Завтра - океан - [18]

Стояло обыкновенное морское утро. Высокое небо — без единого облачка. Неподвижна вода. И только волна, рожденная килем проходящего судна, порой с мягким шумом набегала на берег.

— Начнем, — спокойно, а на самом деле волнуясь, сказал Матвей Корнеевич.

Борис предложил произвести спуск шаланды на воду по всем корабельным правилам — с музыкой и цветами. При спуске нос «Анастасии» должен разрезать шелковую ленту, переплетенную листьями клена.

Но Матвей Корнеевич отдал команду:

— Давай, дружки, налегай!

Борис, Вадя и Коля по левому борту, по другому — Матвей Корнеевич, Алеша и Нина столкнули шаланду в воду.

— Теперь живо на борт!

Волна весело хлестнула борт «Анастасии» и сказала: «Здравствуй!». В ответ шаланда дружески поклонилась волне.

Снова море, долгожданное, голубое. Мог ли об этом думать разбитый рыбацкий парусник, выброшенный на берег штормом?

Ласковая рука Матвея Корнеевича вдохнула в него жизнь. «Еще развернешь парус» — не зря было сказано моряком.

И парус развернут. Он полон ветра.

Широк и однообразен шум моря. Но тот, кто по-настоящему любит морской простор, слышит в нем звучание многих песен, то тихих, словно вечер теплой весны, то сурово-торжественных, как медь оркестра.

Набирая скорость, шаланда весело скользила по воде.

— Ход, ход-то какой! — говорил Коля.

— И маневренность классическая! — восхищался Вадя. — И красивая!

А Борис, любуясь парусом, сказал:

— Хорошо бы хоть раз в неделю выходить на такой шаланде далеко в море…

Матвей Корнеевич с хитрецой взглянул на Бориса, задумался и вдруг объявил:

— Вот что, дружки: с наступлением каникул «Анастасия» — в вашем распоряжении. Можете совершить путешествие. С вами пойду и я.

От неожиданной радости на палубе все притихли.

А ветер свежел и тугой, живой силой наполнял парус шаланды.

18

На «Анастасии» могло поместиться восемь, самое большее девять человек экипажа.

Но как-то в полдень на берег пришла Анна Алексеевна. Она отозвала Петра Ильича в сторону и долго о чем-то с ним говорила, а потом с самым загадочным видом увела с собой.

Каково же было удивление мальчиков, когда спустя часа два к стоянке «Анастасии» подошла парусная шаланда «Стрела» с Петром Ильичом на борту!

Он сошел на берег, собрал всех в кружок и громко объявил:

— Слушайте, друзья! Наш шеф, судоремонтный завод, дал нам еще одну шаланду. Ее поведу я.

— Ура! Вот хорошо! — обрадовались школьники.

— А что будет с водной станцией? — спросила Нина.

Все поглядели на водную станцию. Была она очень хороша ослепительно белая, издали похожая на маяк. С ней жалко было расставаться.

— Мы держали совет. Водную станцию передадим седьмому классу «А». Временно, — ответил Нине Вася Херсоненко.

— А Стуржа будет у них боцманом, — сказал Борис. — Он смышленый. Вот только все еще не приходит…

— Наверстывает упущенное по футболу, — заметил Вадя.

Это была правда. Валерий Стуржа все свое время отдавал футболу. Возвращаясь домой, с головы до пят покрытый пылью стадиона, он счастливо улыбался. Наконец-то он свободен! Ни Борис, ни Коля, ни Вадя не заставят его сидеть за книгой!

Но прошла всего лишь неделя, и Стуржа почувствовал, что его тянет к школьным друзьям. И неожиданно Валерий принял решение.

Он пришел на берег Отрады.

В это время Борис, полулежа на корме «Анастасии», глядел, как Липецкий красил маленький камбуз светло-серой краской.

— Липецкий, быть тебе коком… Ты не зря красишь камбуз! — крикнул Борис и состроил насмешливую гримасу.

— Буду, если меня назначат, — спокойно ответил Липецкий.

— Назначат, не беспокойся, — подтрунивал Борис, — больше некого. А по мне, лучше утонуть, чем быть коком. Не терплю кастрюльного царства!

При этих словах Петр Ильич, который учил Шевчука, как нужно вязать узлы, нахмурился, что с ним случалось редко. По-видимому, он хотел что-то сказать, но, увидев на берегу Стуржу, отвернулся от Бориса и приветливо махнул Валерию рукой.

Стуржа был странно одет. На голове болельщика сидела малиновая жокейка с козырьком, похожим на арбузную корку. Его костюм из парусины был настолько широк, что в него свободно вошел бы еще один Стуржа. В одной руке он держал удочку, а в другой — небольшой, литров на десять, бочонок с бронзовой ручкой.

Вряд ли кто-нибудь из самых знаменитых путешественников выглядел так живописно.

— А я с вами, — голосом, словно это было самое обыкновенное дело, объявил Стуржа.

— Куда с нами? — удивилась неразлучная тройка.

— В море.

— А футбол?

Валерий махнул рукой, как человек, который твердо решил пожертвовать всем, чтобы не расставаться с друзьями, и сказал:

— Бочонок пригодится для неприкосновенного запаса воды. Его прислал вам мой отец, бондарь…

— А разрешат ли тебе родные отправиться с нами в путь? — спросил Петр Ильич.

— Решено, — живо ответил Стуржа. — Еще сегодня утром отец мне сказал: «Валерий, иди и попросись на парусник, может быть, морской ветер выдует из тебя увлечение футболом…» Только напрасно: я мяч крепко люблю.

В этот вечер, оставшись на водной станции, Петр Ильич и Матвей Корнеевич принялись составлять судовые роли «Анастасии».

Утром они стали известны экипажу:

Прохоров Матвей Корнеевич — капитан.

Матюшенко Николай Сергеевич — матрос 2-го класса.