Завтра никто не умрет - [42]

– Слушай, Туманов, а мы не разобьемся? – прошептала на ухо Павлу Оксана.

– Не знаю, – прошептал в ответ Туманов. – Я ведь пассажир, а не ясновидящий.

Картинка за окном практически не менялась: ельники, хвойники и бесконечная лента гладкого, как лысина, асфальта. Лишь однажды дорога пошла под уклон, забрала вправо – в объезд корявой «маньчжурской» сопки, и мелькнула морская гладь – серая, испещренная блестящими «барашками». Оле трещал без умолку на дикой смеси английского и норвежского. Туманов плохо понимал, о чем он говорит – кажется, о своих друзьях, оставшихся в холодном Олсунне, о морозной (на континенте) зиме, о доме в Эйху, который Агнет, будучи риэлтором, успешно продала, обогатив их общую с Оле копилку. О русских бизнесменах, с которыми он пил водку и договаривался о продаже трех эшелонов древесины. В голосе водителя зазвенели вопросительные нотки. Как туристы оказались в столь незавидном положении? Туманов с ходу сочинул какую-то ахинею – о затянувшейся новогодней поездке в Лапландию, о море выпитой водки – ведь русские такие невоздержанные! О драке в окрестностях безымянного городка, где их раздели и обобрали, о том, что им необходимо попасть в Берген – это был единственный город в этой стране, помимо Осло, о существовании которого Туманов что-то слышал. Норвежцы веселились и подпрыгивали, а Газарян с Оксаной попеременно пихали его локтями и тихо спрашивали, что за чушь он несет?

И снова замелькало море. Возник городок между двумя прибрежными сопками. «Грюнхейм!» – прокаркал Оле и очень кстати сбросил скорость, заметив на въезде в городок машину дорожной полиции. Блюститель порядка в сером утепленном обмундировании стоял, привалившись к капоту, поигрывал полосатой палочкой и лениво смотрел на проезжающие машины.

– Одуреть, – шепнула Оксана. – У здешних гаишников тоже «палочная» система.

– Только не тормозят всех подряд, – хмыкнул Рудик. – Видят, что у нас все в порядке – водитель трезвый, пассажиры законопослушны...

Городок Грюнхейм живописно раскинулся в прибрежной зоне. Игрушечные домики громоздились в долине между скалами, лесенками сползали к морю. Шоссе входило в городок и выходило где-то в сумрачной дали, теряясь за скалами.

– Чувствуете ветер приятных перемен? – прошептал Газарян.

– Предлагаешь здесь пожить? – толкнула Павла девушка. – А что, я согласна.

– Сменим имидж и поедем дальше, – буркнул Туманов.

– И куда? – встрепенулся Рудик – В деревню, в глушь? – Он проводил опечаленным взором не нуждающуюся в переводе вывеску «Vinmonopolet». Магазин стоял особняком от городка, но, видимо, пользовался популярностью – по количеству припаркованных машин.

Павел попросил покладистого Оле остановиться у ближайшего торгового центра – желательно такого, где нет наплыва покупателей. Норвежец рассмеялся, сказал, что с торговыми центрами в Грюнхейме полная засада, на остановке есть единственный торговый объект, где продаются и продукты, и вещи, так что пусть «дорогие россияне» решают сами. Становилось как-то не по себе. Возле объекта – одноэтажного приземистого строения – стояли на парковке несколько машин. Упитанный обыватель в обшитой мехом «аляске» и шапочке со смешным помпоном сгружал приобретения в багажник голубого хэтчбэка. Наплыва покупателей здесь, похоже, не было.

– Отлично, Оле, – сказал Туманов, – мы выходим. Большое спасибо за доставку.

В момент прощания произошла занятная сценка. Молодой водитель и его подруга не могли уразуметь, почему пассажир сует им мятую стодолларовую бумажку. За что? Ведь они ничего не сделали! Павел объяснял, что это плата за проезд, а те не понимали – за какой проезд? Почему они должны брать с пассажира какие-то деньги, ведь они не такси? Разве это не противозаконно?

– Ну, точно у/о, – прошептала Оксана и украдкой постучала кулаком по лбу.

– Ага, не врубаются, – согласился Газарян. – Дикие северные племена.

Кажется, понял, прозрел Оле. У русских туристов кончились норвежские кроны, и уважаемый русский предлагает обменять на местную валюту свои доллары?

– Ладно, давай хоть так, – махнул рукой Туманов. – Если не сложно, конечно. А то бегать нам тут, искать обменник... Заодно и заработаешь. Какой сегодня курс, Оле?

В «заработке» именно такого рода Оле не видел ничего зазорного. Он назвал какую-то сумму (Туманов пожал плечами) и извлек из кошелька мятую охапку местной наличности. Сколько денег желают обменять туристы? Сто долларов? Или больше?

Обменяли семьсот. Оле спрятал американские дензнаки, оглядел напоследок благодарную русскую публику, потешно сморщил нос, прыснул. Агнет послала новым знакомым воздушный поцелуй, заразительно захохотала, и парочка умчалась к своим родителям.

– Живо в магазин, – скомандовал Туманов, украдкой озираясь, – и не светиться мне тут драными фуфайками.

Он был безумно благодарен местным продавцам – ведь те не вызвали полицию. Выбирали одежду в спешке – лишь бы прочнее и неприметнее. «Рашен туристо», – бросил Газарян понравившуюся фразу, когда они с ворохом вещей возникли у кассы. Полная продавщица посмотрела на странную компанию слегка округлившимися глазами, сказала: «О-о» – и понятливо кивнула.